Красноречивая пауза наступила вслед за этими словами.

– А ведь она права, – мрачно изрек отшельник. – Если этот поваренок и в самом деле такая дрянь, то лучшего способа для мести ему не найти. Отныне тебе следует быть очень осторожной, девочка. Увидишь самодовольную улыбку на лице этого паршивца – знай, змея уже сделала бросок и впрыснула яд.

– О боже! Что же тогда?..

– А ты не догадываешься? В самом скором времени жди инквизитора; он не замедлит протянуть свои липкие лапы, чтобы бросить тебя в огонь.

– Но я под покровительством графини…

– Оно для чудовища ровно ничего не значит.

– Обо мне знает король, Гастон говорил ему…

– Святая Церковь подчас с легкостью сбрасывает с престола монархов.

Эльза беспомощно глядела на отшельника. Но тот молчал. Его слова яснее ясного обозначили перспективу. Теперь следовало подумать о том, как этого избежать.

А Эльза все еще не желала сдаваться:

– Но ведь он монах! И с ним такие же… Что стоит перебить их всех, пусть только сунутся; немало горя они уже принесли людям.

– Папа в ответ прикажет королю выдать ему тех, кто покусился на жизнь его посланца, в противном случае он наложит интердикт на замок, а потом и на королевство; заодно отлучит от церкви короля.

Гастон бросил на Эльзу взгляд, в котором сквозил легкий укор:

– Придержать бы тебе язычок, а не давать ему воли.

Незамедлительно последовал отпор:

– А тебе – свои руки и меч!

Отшельник, усмехнувшись, поглядел на них:

– Оба хороши. Но если подумать, то так ли уж страшен папский гнев? В конце концов, кто только не был отлучен. Например, Гийом Завоеватель и его жена Матильда; король Филипп Первый и графиня Анжуйская Бертрада; Роберт Набожный и его супруга Берта Бургундская; Жан Мягкий Меч по прозвищу Безземельный, и даже наш добрый король Филипп Август.

– Черт побери, я об этом и не знал, – обронил Гастон.

– Список можно продолжить. Император Фридрих; король Филипп Красивый; Ричард Львиное Сердце… Кстати, вот любопытный случай, послуживший для этого крестоносца причиной немилости Рима. Папа Иннокентий поручил легату, Фульку, начать в Европе проповедь новой священной войны за Гроб Господень. Монах начал с короля Ричарда, не отличавшегося галантностью. Но тому больше не хотелось идти в крестовый поход, ему хватало забот и на Большой земле. Тогда монах изрек:

«Государь, во имя всемогущего Бога я приказываю вам как можно скорее выдать замуж ваших трех распутных дочерей, если вы хотите избегнуть несчастья».

«Ты лжешь, у меня нет даже и одной дочери!» – воскликнул король.

«Вот и неправда, – возразил Фульк. – Их имена: Придворные Манеры, Алчность и Распутство».

«Ах, так! – ответил Ричард. – Тогда я отдаю Придворные Манеры тамплиерам, Алчность – монахам, а Распутство – прелатам Римской церкви».

За это папа отлучил его.

– Не думаю, чтобы нынешний понтифик обрушил свой гнев на нашего короля, если припомнить к тому же, что он наш соотечественник, – заметил Гастон.

– Как бы там ни было, тебе, рыцарь, отныне также следует быть настороже: тот, кто помогает еретикам, сам недалек от костра.

– Я убью этого поваренка, вот и вся недолга!

– Если уже не поздно.

– Тьфу ты! Полагаешь, стало быть, он уже взялся за дело? Впрочем, с него станется: едва я отвернулся, он кинулся на меня с ножом.

– Содон не упустит случая тотчас же схватить добычу, если этот негодяй доложит ему, что в замке нашла приют еретичка. Использует возможность выслужиться перед Святым престолом и капеллан. Вблизи замка есть монастырь?

– Совсем рядом.

– Тогда вас обоих схватят, едва вы вернетесь.

– Кто?

– Монахи. Не думай, что они умеют махать только распятием – мечом тоже. Мне ли не знать? В свободное от молитвы время они обучаются военному делу; у них даже есть доспехи.

– Пустяки! Они не рыцари, а всего лишь солдаты.

– Как знать: среди них немало дворян.

Эльза не могла поверить в реальную опасность.

– Неужели все так серьезно, Рено?

– Монах Доменик, основатель ордена инквизиции, совсем не расположен был шутить. Или ты мало видела костров?

– Но что же теперь делать?

– Одно умное решение вы уже приняли, приехав сюда; здесь вас не найдет ни одна ищейка, если только в замке не знают, куда вы отправились.

– Ни одна живая душа!

– Кроме детей и кормилицы, – прибавил Гастон.

– Надо полагать, капеллану не придет в голову начинать розыски в этом направлении. И все же лучше будет, если вы оба останетесь здесь.

Гастон решительно запротестовал:

– Но это невозможно, Рено! Меня ждет королева, ведь я обещал ей привезти подарок.

– Подарок? Королеве? Что же ты ей обещал?

– Орлиный камень!

– Вот оно что… – протянул Рено де Брезе и с любопытством поглядел на обоих. – За этим, получается, вы и пожаловали ко мне?

– Мы подумали, может, ты знаешь, – неуверенно проговорила Эльза, – или дашь совет, как его найти. Говорили, искать надо в развалинах, среди камней; а здесь когда-то высилась скала…

– Я видел это чудо, – молвил отшельник и задумался, припоминая что-то, по-видимому, давно забытое.

– Видел? Но где же? Уж не здесь ли?

– Его еще называют «камнем утренней зари». Он розовый, как щечки у младенца, как ногти на руках. Я видел этот камень у воинов, когда мы купались в реке; одни носили его привязанным к ноге, другие – в карманах штанов и кафтанов. Правда, этих счастливчиков, как мы их называли, по пальцам можно было счесть, и они пуще жизни берегли свой талисман.

– Почему? – вполне резонно спросила Эльза. – Какой чудодейственной силой он обладает? Женщинам он помогает при родах, они зачинают здоровых детей – то, что и нужно нашей королеве. А мужчинам? Что дарит он им?

– То же, что и женщинам. Кроме того, он помогает сохранить мужскую силу, необходимую для зачатия потомства. Не всегда, увы, удается исполнить свой долг, явив женщине боевую готовность, от чего она приходит в восторг. «Камень утренней зари» в таком деле отводит осечку.

Гастон хмыкнул, почесав подбородок:

– Недурная вещица, черт возьми: вовек не угадаешь, когда случится промах. Пожалуй, такую штуку неплохо иметь при себе. Должно быть, нашлось немало желающих купить у солдат такой амулет?

– Никто и не подумал. Пользу камень приносит лишь тогда, когда его находят. Его можно, конечно, и подарить, но он, образно выражаясь, имеет свойство привыкания. Если он служил человеку, в котором видел своего хозяина, то будет долго привыкать к новому владельцу, может даже оказать сопротивление.

– Каким же это образом? – не понимали слушатели.

– Будет делать все наоборот – верный признак того, что человек ему не понравился. Словом, он,