если можно так выразиться, будет грустить о своем прежнем хозяине. Яркий пример тому – собаки или, скажем, те же люди.

– А если его купить?

– Происходит все то же самое. Он – опять-таки по-иному говоря – поймет, конечно, что у него новый хозяин, но, повторяю, будет долго привыкать. В скором времени, разумеется, он начнет работать, но результат его труда будет слабее, нежели у собрата, которого ты сам найдешь и станешь, таким образом, его первым хозяином.

– Но ведь это похоже на сказку, Рено…

– Я ничего не выдумал. Так говорили воины, а потому никто не пытался ни купить у них этот камень, ни тем более выкрасть его.

– Если это не уловка, чтобы камень не украли, – усмехнулся Гастон.

– А если нет? – выразила несогласие Эльза и перевела взгляд. – Однако, выходит, – спросила она, – у него есть память?

– Безусловно. Он хорошо запоминает пальцы того, кто первым взял его, а потому служить будет только ему. Попав в чужие руки, он, скажем так, обидится.

– Чепуха! – возразил Гастон. – Его можно помыть, вот и всё.

Отшельник покачал головой:

– Повторяю, он обладает памятью. Разве память можно отмыть?

– Черт возьми! Но тогда получается, что он живой! Что же, у него, скажешь, есть душа?

Помолчав, отшельник красноречиво развел руками:

– Много тайн у природы; проникнуть во все никому не дано. Как узнать, например, где живет комар, и почему дрожат листья у осины, даже когда совсем нет ветра? А могут ли думать рыбы? Почему бы и нет, ведь у них тоже есть душа и голова. Так отчего бы не думать камню, если он таков же, только недвижимый?

– А большие они, эти «камни утренней зари»? – снова спросила Эльза. – Как умудрялись солдаты привязывать их к ногам?

– Я видел один величиной с язык, другой – меньше, с ухо младенца. Они гладкие, как и те, что на берегу моря; в них проделаны отверстия.

– Может быть, их там и нашли?

– Говорят, бывает и так, но очень редко. Те, что носили воины, были розовыми, с прожилками, и над ними поработал огранщик, чтобы они стали маленькими и гладкими.

– Откуда же прожилки и какие они?

– Разного цвета, и служат они камню для того, надо полагать, для чего человеку служат жилы, по которым бежит кровь.

– Но тогда он может признать за хозяина самого огранщика, ведь тот долго будет возиться с ним.

– К тому же, прежде чем оказаться в руках у королевы, талисман побывает в моих руках, – силился понять Гастон. – Что я ей скажу, если роды у нее вновь окажутся неудачными или ребенок долго не проживет? А камень тем временем будет лить горькие слезы. И по ком? Да по мне же, черт возьми!

– Нет! Камень повинуется не только тому, кто первым взял его в руки, поэтому короткое общение с ним ничего не даст.

– Значит, королеве придется ходить с ним не одну неделю?

– Полагаю, не один месяц.

– Уж очень он загадочный, – протяжно вздохнула Эльза. – Вероятно, он умеет что-то еще, поскольку полон тайн и воистину по-собачьи предан хозяину?

– Говорили, кроме того, что он приносит удачу в делах и поселяет в сердцах любовь; во всяком случае, не дает ей угаснуть.

Гастон хлопнул себя руками по коленкам:

– Воистину, такая вещица и нужна нашей королеве, а потому завтра же мы отправимся на поиски! Однако, Рено, нет ли такого чуда в твоей пещере? Будь я проклят, если испытываю жгучее желание сбивать ноги, бродя средь обломков скалы.

– Я долго и тщательно осматривал свое жилище при свете факела, рыцарь, ведь мне предстояло здесь жить…

– И что же?..

Отшельник загадочно улыбнулся, направился к стене, полез рукой в щель и вытащил оттуда холщовый мешочек. Подойдя ближе к огню, он высыпал на чистую площадку содержимое этого мешочка. Эльза ахнула, впервые увидев такое диво: в свете факела и костра ярко горели прозрачные, зеленого цвета камни, разумеется, с примесями. Их было много, прикрыть можно лишь обеими ладонями; размер каждого – от кедрового орешка до спелой сливы.

– Боже мой, да тут целое состояние! Ведь это изумруды! Парижские ювелиры оценят такое богатство в…

– Думаю, здесь не меньше чем на триста тысяч золотых экю, – невозмутимо констатировал отшельник.

– Возможно, даже больше, Рено! И это ты обнаружил в своей пещере?

– Такие тайны хранил в себе древний утес.

– Чтоб мне сгореть в аду, если король не мечтает о таком подарке! – вскричал Гастон. – Проклятая война напрочь опустошила казну.

– А орлиный камень? – подняла глаза на затворника Эльза.

– Его здесь нет. Но это не значит, что его нет нигде. Помнится, где-то мне попадалось на глаза нечто похожее, когда я бродил вокруг холма. Но не переживай, рыцарь, за свои ноги, у меня есть запасные кожаные сандалии на деревянной подошве. А теперь, друзья мои, нам пора на отдых: уже довольно поздно. Спать порознь у вас не получится: имеются только две шкуры.

– Вот и хорошо.

– Ты меня не поняла, Эльза. Одну шкуру постелем как матрас…

– А рядом другую?

– Чем тогда вы будете укрываться? Ночью здесь холодно, а угли костра не согреют.

Гости переглянулись. Гастон, хмыкнув, пожал плечами. Эльза улыбнулась.

– Иного выхода нет, – поставил точку в разговоре отшельник.

Глава 14

Путь к мантии приора или викария

Поваренок решил не откладывать дело в долгий ящик; он отомстит ей и ему заодно. Он видел, как они оба направились в сторону Парижа. Интересно, зачем это? Бесспорно, он проследил бы за ними, если бы мог сесть в седло; но об этом нечего было и думать. Куда же они поехали, как узнать? Может, как раз тут и представится удобный случай для мести? И тут его осенило: Церковь! Вот кто поможет ему! Ведь у них в замке капеллан. Что там говорила эта строптивая еретичка о Христе?.. Припомнив их недавнюю беседу, Аселен побежал к капеллану.

Церковь слабо освещали три свечи: две – с востока, у алтаря; третья – у клироса, с севера. Замковый священник, стоя на солее[58], после дневной службы давал указания причетнику и чтецу. Увидев молодого прихожанина, замолчал, подождал, пока тот подойдет. Служители, повернувшись, отошли.

– В чем хотел бы ты найти утешение, сын мой? – заученно произнес священник, человек с постоянно открытым в виде треугольника ртом. – Мечтаешь помолиться либо просишь отслужить панихиду? Быть может, желание услышать молебен с песнопением привело тебя в храм Божий?

– Нет, отец Тома, я пришел совсем по другому вопросу. – С этими словами Аселен огляделся вокруг и,