Азалинда тихо ахнула. На столе появились четыре роскошнейшиевазы, полные яблок: в одной – красные, в другой – налитые желтым медом, втретьей – оранжевые, в четвертой – крупные краснобокие. На меня пахнулоароматом дивного сада. Азалинда пищала счастливо, не решаясь прикоснуться ксозданному чуду, я скромно помалкивал: последнюю неделю я тщательноперестраивал аппаратуру и программу, включая в сферу действия виртуального мираАзалинды и кухню, но все же задействовал три системы защиты, чтобы никакие оркиили блуждающие скелеты сюда не попали.

– Угощайся, – предложил я. – Теперь мы всамом деле можем ужинать вместе.

Она смотрела на меня в почтительном страхе.

– Ты самый могучий демон… Ты даже сильнее, чем мыдумали!

– Какие из них яблоки королевы? – спросил я.

Она помотала головой:

– Никакие.

– Эх, – сказал я огорченно, – ладно, этивыбросим, поищем твои…

Она вскрикнула:

– Не смей! Эти яблоки… Они из Вечного Сада! Это вообщеяблоки богов. Смертные их видели только в древних рукописях.

– Тогда ешь, – предложил я великодушно. – Ато мне самому неловко есть при даме, которая голодом себя морит.

Она взяла огромное яблоко в обе ладошки, я потянулся кяичнице с ветчиной, и так мы, сидя на разных концах стола, обедали, наблюдаядруг за другом.

Потом я включил телевизор в соседней комнате, Азалиндатихохонько пришла и смотрела испуганно и недоверчиво.

– Это портал в другие миры?

– Пока нет, – ответил я, – хотя ты подаланеплохую идею…

– Идею?

– Да, но пока что это только окно в другие миры, черезкоторое не пролезть… в смысле, это все в моем мире, только он великоват зело,потому он такой… разный.

Я приготовился к ее восторгам, изумлению, почтительномустраху, уже напыжился и готовился важно и таинственно объявлять значение тойили иной штуки, что она увидела на телевизионной стене, однако Азалинда,понаблюдав несколько минут, повернулась ко мне:

– Странный мир… Ты в нем счастлив?

Я, сбитый с толку, пробормотал:

– Ну… это сложный вопрос. Я здесь родился, понимаешь?

Она важно кивнула:

– Да, и потому не можешь оставить этот мир, и ты долженего сделать счастливым, да?

– Гм, – пробормотал я еще в большей неловкости, –мы как-то не говорим такими высокими словами… Мы просто живем. Как муравьи…Однако, понимаешь, наша муравьиная жизнь тоже, видимо, подчинена чьей-то воле,потому что из суматошного ковыряния и метушни медленно вырастают одна за другойцивилизации: месопотамья, египетская, римская, Средневековье, техническая… Илюди становятся лучше, хотя вроде бы плана такого нет… Понимаешь?

– Нет, – ответила она.

– Я сам не понимаю, – признался я. – Этоговорю тебе и надеюсь, что вдруг сам пойму?

– Да? Тогда ты мудрец. Они часто говорят вслух.

– Да, – согласился я, – Я еще тот мудрец! Изтех, которые такое измыслят, что сто тысяч мудрецов не размудрят….

Она подошла к окну и посмотрела на улицу.

Я встал рядом, стараясь взглянуть ее глазами. К счастью, домв зеленом районе, что значит, – впереди только пара домов, а дальшепростирается зеленый лес. Да еще дорога уходит, извиваясь, в сторону леса, атам исчезает, как лесная тропка.

– Странный мир, – проговорила она задумчиво.

– Да, – согласился я и обнял ее за плечи, –очень…

Она вежливо, но твердо сняла мою руку. Нежное кукольное лицозатвердело, в нем появилась несвойственная эльфийкам твердость взгляда.

– Извини, – произнесла она просто, – язанята.

– Кто он, – спросил я с невольной завистью, –этот счастливец?

– Он человек, – ответила она тихо. – Зовутего Даниилом. Он паладин.

Я поперхнулся печеньем, Азалинда взглянула встревоженно:

– Что? Ты знаешь о нем?

Я пробормотал:

– А он… гм… знает, что ты принадлежишь ему?

Она опустила взгляд, покачала головой. Голосок ее прозвучалпечально и потерянно:

– Нет. Он в последнее время вообще все реже приходит внаши земли.

– И ты все равно принадлежишь ему?

– Да, – ответила она гордо и выпрямилась. –Да.

– Красивый жест, – пробормотал я. – Ага, да…красивый поступок…

– Мне все равно, – ответила она сдостоинством, – как оценивают другие. Особенно – демоны. Мне приятнознать, что я принадлежу ему.

Это что же, мелькнуло в голове, это даже не тургеневское,это что-то шекспировское вложили в прогу. А то и вообще древневосточное, когдаженщины шли за избранным мужчиной в могилу живьем или на костер…

– Думаю, – пробормотал я, – он был бы радузнать, что ты себя так… гм… настроила.

Она вспыхнула, засветилась радостью.

– Правда?

– Честное слово, – сказал я серьезно. – Онбыл бы счастлив.

Своей команде, что все еще команда разработчиков, хоть всестали мультимиллионерами, я сказал, что завтра и послезавтра серьезные встречис сильными мира сего, попрощался и отбыл. Николай на прощание напомнил, что и яуже давно сильный этого мира, не стоит себя принижать, нос выше и спину прямее,мы орлы все, земля гнется под нашей поступью.

Все точно, мелькнуло у меня в голове. Мы хотели всего лишьсделать самую лучшую байму… ну хотя бы просто хорошую или хотя бы продаваемую,но создали такое, такое…

Они остались в офисе, теперь каждый руководит руководителямипомельче, а у тех творческие студии, группы программистов, я отбыл домой, сразуже включил комп, еле дождался, когда разогреется и проверит логин, вошел вшкуру Даниила и ринулся в эльфийскую деревушку. Азалинда уже мчалась навстречусо всех ног: счастливая, сияющая, глаза – как звезды, щеки разрумянились.

Я протянул к ней руки, и она, не колеблясь и неостанавливаясь, бросилась мне на шею, чего никогда раньше не делала. Щеку моюожег пламенный поцелуй, искренний и чистый, как у невинного ребенка.

– Азалька, – сказал я, задыхаясь отсчастья, – как я рад…

– Противный, – упрекнула она, но глаза ее лучилисьсчастьем, – почему так долго не приходил, Даниил?

– Работы много, – оправдывался я. – Но сейчася пришел… ну, чтобы не расставаться… ну долго.

– Правда?

– Правда, правда.

Она завизжала счастливо, осыпала мое лицо пламеннымипоцелуями. Я держал ее тело на весу, руки не хотели отпускать, я с великим усилиемзаставил пальцы разжаться.