— Что ты устраиваешь? — Я пытаюсь встать с кровати. — Неужели ты никогда не остановишься?

— Я спасаю мою внучку! Этот идиот сломает ей хребет!

— Этот идиот, как ты его называешь, — отец моей дочери, и, хочешь ты этого или нет, он будет ею заниматься. Наверняка он более уравновешенный, чем ты, и мне спокойнее, когда он с Дарин, а не ты.

— Или ты совсем уже с ума сошла, или…

— Успокойся, мама, не кричи. Иди отсюда и займись своими делами.

— Выбрасываешь меня снова?!

— Дай мне ребенка, тогда я выйду. — Она бросается с распростертыми руками, тараня мимоходом Ахмеда плечом.

Он отклоняется, и мать стремительно валится на кровать.

В последнюю минуту мне удается отодвинуться в сторону.

— Видишь, как относится ко мне твой арабский муж?! Уже собрался бить, — вдруг начинает она стонать со слезами в голосе. — Так-то вы обращаетесь с пожилыми женщинами, хорошее же будущее тебя ждет!

— Он даже не дотронулся до тебя! Спасибо Богу, видела собственными глазами, так что не надо ничего выдумывать.

— Держи его подальше от меня, очень прошу, а то я ему покажу. Жизнь тебе еще отплатит! — кричит она напоследок, потрясая кулаком.

— Ты нам снова грозишь какой-то трагедией? А может, ты этого хочешь?

Дарья снова начинает плакать. Вначале попискивает слабо, но через минуту плач переходит в крещендо, а вскоре ее маленькое тельце сотрясается от внезапных спазмов.

— Довольна?! — стараюсь я перекричать верещание ребенка. — Смотри, чего ты добилась!

Я падаю на кровать и заливаюсь слезами. Мать демонстративно покидает нашу спальню, на прощание хлопнув дверью.

— Поедем с маленькой к доктору. — Ахмед не комментирует ссору. — Собирайся. Должны же быть против этого какие-то средства, обезболивающие или успокоительные. Если ничего не поможет, собираем консилиум у моей мамы. Семья, кумовья, все бабы в округе. В конце концов, здесь много детей рождается, не может же это быть уникальным случаем. А Малика наверняка порекомендует самого хорошего педиатра в городе, в крае или даже на всем Близком, Среднем и Дальнем Востоке. У нее есть один талант, даже гений с чутьем. Он учился в Европе, а стажировался в Америке, но в родной стране может больше заработать, поэтому после многолетнего пребывания за границей вернулся в отчизну. Он прекрасно себя чувствует, а его маленькие пациенты — еще лучше.

— Приветствую, приветствую вас. — Доктор лично открывает нам дверь кабинета. — Доктор Малика звонила, я в курсе.

— Спасибо, что нашли для нас время. — Мы играем в соблюдение условностей, но у нас нет другого выхода. Я улыбаюсь, хотя едва стою на ногах. Хочется, чтобы он предложил мне стул.

— Может, вы отдохнете, вижу, что малышка вам дает прикурить, — сочувственно произносит доктор.

— Так ужасно плачет, не знаем, что и делать, — жалуюсь я слабым голосом.

— Судя по описанию Малики, это типичный случай, ничего не бойтесь, мы тщательно осмотрим нашу маленькую пациентку.

Как назло, Дарья спит себе сладко и только время от времени издает тихие звуки. Можно подумать, что идеальный ребенок.

Исследование длится почти час. Все малыши, особенно новорожденные, не могут быть настолько терпеливыми. Из-за двери доносится вначале тихое хныканье Дарьи, позже плач, а под конец — рев.

— Что они с ней делают? — У меня сердце вырывается из груди.

— Поверь мне, конечно, не обижают, — успокаивает меня Ахмед.

Вижу, что он вспотел. На лбу и под носом собрались капельки пота. Он хрустит пальцами рук, что всегда ужасно меня раздражает, но сейчас я не обращаю на это никакого внимания. Хожу туда-сюда, как зверь в клетке. Мучат моего ребенка!

— Как там? — Малика машет нам рукой в знак приветствия. — Глядя на вас, можно предположить наихудшее. — Ведь это всего лишь детские недомогания.

Она прижимается ко мне и похлопывает меня по плечам.

— Дот, ты вся мокрая, успокойся. — В ее взгляде читается искреннее беспокойство.

— Это уже слишком долго длится. Там что-то не так, — выражаю я свои опасения.

— Колики у детей случаются даже в самой заботливой семье, необходимо это пережить. Через два-три месяца вы обо всем напрочь забудете. — Она задумывается и крутит головой во все стороны.

— Муаид через это не проходил, но я до сих пор помню тот период как самый страшный из кошмаров. Я была близка к сумасшествию, считала это наказанием за грехи. Но вы, мои любимые, вместе, вы вдвоем…

— Даже втроем. — Ахмед косится на меня и заговорщически мне подмигивает.

— Видите, как хорошо, справитесь. — Малика взрывается смехом. — Иду разбираться.

Без стука, как будто она входит к себе, отворяет дверь в кабинет педиатра.

— Ну, она и безбашенная. — говорит Ахмед. — Временами я ей завидую.

— Это называется боевая, — поправляю я мужа. — Я тоже хотела бы такой быть.

— Не дай бог, Дот! Я бы этого не перенес. — Он пробует улыбнуться.

— Прошу к себе. — Доктор с красными пятнами на лице появляется перед нами. — Извините, что так долго, но мы старались как можно лучше и тщательнее обследовать вашу малышку.

— Да, конечно, — отвечаю я, про себя отметив в его словах явное влияние Малики.

Дарья лежит уже спокойная в объятиях Малики. Тетка, держа ее на руках, выглядит очень довольной. Она что-то ей говорит, сюсюкая, и дотрагивается до ее носика. Совершенно другая женщина. У каждого внутри есть запасы сентиментальности, только временами они глубоко скрыты.

— Прошу садиться, осталось только ознакомить вас с диагнозом. Мы здесь имеем дело с обычной газовой коликой, а не серьезной болезнью вроде язвы желудка.

— Слава богу! — говорим мы одновременно: я — по-польски, Ахмед — по-арабски. Смотрим друг на друга, едва сдерживая смех.

— Конечно, надо радоваться, но, если уж вы пришли, вообще-то говоря, радоваться нечему, потому что симптомы эти временами сложно выдержать. Важнее всего выявить причину чрезмерного образования газов и попробовать нейтрализовать последствия.

— А я с вами попрощаюсь. — Малика успокоилась и не хочет больше тратить время на выслушивание вздора, который уже двадцать лет тому назад слышала от другого доктора. — Увидимся на обеде, подумаем о народных методах.

— Доктор Малика, я не приверженец…

— Народной медицины? — резко осадила она его. — Вы меня удивляете, коллега, — говорит она покровительственным тоном. — Никто не собирается совершать ритуалы, но сейчас весь мир поворачивается в сторону использования даров природы. В следующем месяце я еду в США на конференцию, посвященную этой теме. Вы разве нет?

— Нет, — признается он сокрушенно.