— Не больше, чем меня.

Он выглядел лучше, чем несколько дней назад, хотя по-прежнему казался усталым.

— Ты покинула Глендивр, — сказал он. — Насколько я понимаю.

— Да, с отрядом из семисот солдат.

— Ты молодец, Кези! — Гринса улыбнулся еще шире, — Где вы сейчас?

— Мы еще в степи, но уже переправились через Сасснн и завтра начнем спускаться с гор.

Брат помолчал, словно оценивая расстояние, пройденное войском герцога.

— Что там происходит? — спросила Кезия. — Они уже начали войну?

— Насколько мне известно, нет. Мы с лордом Тависом выбрались из Кентигерна. Сейчас мы находимся недалеко от Тримейна. Мне нужно, чтобы ты завернула туда — вместе с Керни, разумеется.

— Это не составит труда. На пути от Глендивра в Кентигерн там все останавливаются. Думаю, Керни в любом случае рассчитывал зайти в Тримейн. У него хорошие отношения с Латропом.

Гринса кивнул:

— Хорошо.

— Тебя не беспокоит, что мы выдадим наше знакомство?

— Конечно, беспокоит, — сказал он, нахмурившись. — Но мне необходимо поговорить с твоим герцогом, и Тримейн — единственное место, где я могу сделать это, не подвергая опасности жизнь лорда Тависа.

— Зачем тебе говорить с Керни?

Он заколебался.

— Ты уверена, что хочешь знать?

Кезии показалось, что ветер вдруг подул сильнее, пронизывая все ее тело. По правде говоря, она не хотела знать. Но в любом случае Керни спросит у нее совета, и она хотела быть готовой ко всему.

— Ответь мне.

— Я собираюсь просить Керни дать Тавису убежище в доме Глендивров.

Кезия не была удивилена. На месте брата она сделала бы то же самое. Только Керни мог предотвратить войну — и только он мог спасти Тависа. Глендиврские герцоги редко вступали на престол, и остальные дома не подозревали в представителях династии Глендивров честолюбия или угрозы своим амбициям. Вдобавок, если учесть отдаленность Глендивра от других герцогств, это место было бы более безопасным для Тависа, чем любое другое. Намерение Гринсы представлялось совершенно разумным.

— Ладно, — сказала Кезия. — Ты хочешь, чтобы я внушила эту мысль герцогу до нашего прибытия в Тримейн, или предпочитаешь сам высказать ее при вашей первой встрече?

— И все? — спросил Гринса, приподнимая бровь. — Никаких возражений? Ты просто соглашаешься?

Она пожала плечами:

— Похоже, другого выхода нет, верно?

— Да, но…

— Тогда ответь на мой вопрос, — сказала Кезия с едва заметной улыбкой, — и дай мне поспать.

Гринса рассмеялся.

— Ты права. Нет, не говори ничего герцогу. Возможно, это облегчило бы нам задачу, но, боюсь, вызовет подозрения. Они посчитают такое предложение слишком смелым. Они не поверят, что мы одновременно и независимо друг от друга пришли к такой мысли.

— Хорошо. Тогда я ничего не скажу. Но сделаю все возможное, чтобы мы остановились в Тримейне.

— Когда вы там будете?

Кезия на секунду задумалась.

— Как я сказала, мы еще в степи. До Тримейна осталось, по крайней мере, двадцать лиг, и нам еще предстоит спуститься с гор — так что раньше чем через неделю мы там не появимся.

— Значит, у нас тоже остается время, чтобы добраться туда. Надеюсь, мы остановимся в храме, но тебе не стоит беспокоиться. Я сам разыщу тебя.

Кезия снова зябко поежилась и потерла руки.

— Ты в порядке, Кези?

Она кивнула и принужденно улыбнулась.

— Я в полном порядке. Просто устала.

— Разумеется. — Гринса обнял ее своими длинными руками и поцеловал в макушку. — Спи, сестренка. Береги себя. Скоро увидимся.

Он отпустил Кезию и пошел прочь.

— Гринса, подожди! — крикнула она почти непроизвольно.

Брат снова повернулся к ней.

— Что-то должно случиться, да?

Он нахмурился:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Во время нашего последнего разговора у меня возникло такое ощущение, будто ты что-то скрываешь. Мне кажется, ты знаешь, что нас ожидает впереди, но не говоришь.

Несколько мгновений Гринса молча смотрел на нее; его лицо хранило непроницаемое выражение, но в светлых глазах читалась печаль.

— Ты права, — наконец сказал он. — Я знаю.

— Ты скажешь мне?

— Я не могу, Кези. События следует предоставить их естественному ходу, и никто из их участников не должен знать будущего. Один человек может все изменить, а это очень опасно.

— Но ты ведь знаешь.

Он пожал плечами:

— Я Избранный.

В прошлом, много лет назад, Кезия завидовала дару брата. Но когда она начала понимать, сколь тяжкое бремя нес Гринса, зависть прошла — и теперь она испытывала только восхищение при мысли, что мальчик, которого она помнила с детских лет, обладает мудростью и мужеством, необходимыми для того, чтобы с таким спокойствием произносить эти слова. «Я Избранный». Ни один инди в Прибрежных Землях — даже такой умный, как Керни, — не мог понять этого.

— Будущее, которое тебе открылось… — сказала Кезия. — Оно ужасно?

— Кези, я не могу…

— Оно ужасно? — настойчиво повторила она.

Гринса протяжно выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Я не знаю, хорошее оно или плохое. Я видел лишь отдельные картины. Я знаю наверняка лишь одно: мы должны сделать это. На карту поставлено слишком многое.

Кезия не ответила. Она замерзла и была слишком усталой и испуганной, чтобы говорить.

Гринса ласково улыбнулся и снова подошел к ней. Он нежно положил ладонь сестре на лоб, поцеловал ее в щеку и произнес единственное слово:

— Спи.

Кезия открыла глаза в темной палатке. Ночью сильно посвежело, и она дрожала от холода. Ей безумно хотелось пойти к Керни — просто заснуть, прижавшись к нему. Но она поплотнее закуталась в грубое одеяло и забылась лишенным сновидений сном.

Город Королей, Эйбитар

Они говорили приглушенными голосами, чтобы не потревожить короля, спавшего в своей постели в дальнем конце огромной спальни. Слуги входили и выходили, принося блюда с едой и чашки с водой, до которых Айлин не дотрагивался, и позже унося подносы. Возле королевского ложа сидел травник, на случай, если Айлину понадобится элексир для облегчения боли или снотворное, и священники замкового монастыря молились рядом. Иногда заходили целители, но они уже давно не дежурили у постели больного. Эйбитарский король умирал, и вся магия мира не могла спасти его.