«Благослови его Господь, он хорошо играет. А я уже слишкомстарая. Пальцы уже не такие проворные. Все дело в ревматизме. Но в 1902 году яиграла в главном концертном зале штата. Я была первым чернокожим человеком,который играл там. Самым первым».

Надин спросила, кто она такая. Они находились в каком-тозаколдованном месте, где солнце остановилось за час до захода, а тень откачающейся шины будет вечно ходить из стороны в сторону по поросшей сорнякамиземле. Ларри хотел бы остаться здесь навсегда, вместе с семьей. Это былохорошее место. Человек без лица никогда не сможет достать их здесь. Ни его, ниДжо, ни Надин.

«Меня называют Матерью Абагейл. Думаю, я самая стараяженщина в этих местах, и я до сих пор сама готовлю себе печенье. Приходите комне, и чем быстрее — тем лучше. Мы должны уйти, прежде чем он нас почует».

Туча закрыла солнце. Тень от шины исчезла. Джо пересталперебирать струны, и Ларри почувствовал, как волоски встали дыбом у него назатылке. Старая женщина словно ничего не замечала.

«Прежде чем кто нас почует?» — спросила Надин, и Ларри хотелкрикнуть ей, чтобы она взяла свой вопрос обратно, прежде чем они услышат ответ.

«Этот черный человек, слуга дьявола. Между нами и нимпролегают Скалистые горы, слава Богу, но они не смогут удержать его. Вот почемунам надо держаться вместе. Бог явился мне во сне и указал мне место. Но всеравно нам надо спешить, спешить, насколько это в наших силах. Так что приходитеко мне. Другие тоже придут».

«Нет, — сказала Надин испуганно. — Мы едем в Вермонт, и все.Только в Вермонт — совсем небольшая поездка».

Старая женщина посмотрела на Надин с невыразимой грустью.«Если ты не будешь осторожна, ты отправишься прямо в ад, дочь Евы. А когда тыпопадешь туда, то поймешь, что там очень холодно.»

Сон раскололся на множество кусков, и сквозь образовавшиесятрещины хлынула темнота. И в этой темноте что-то подкрадывалось к нему. Онобыло холодным и безжалостным, и вскоре он увидит его оскаленные в усмешке зубы.

Но прежде чем это могло случиться, он проснулся. С восходасолнца прошло полчаса, и мир был обернут в густую белую пелену тумана. Магазинвыступал из тумана, как нос какого-то странного корабля, изготовленного не издерева, а из шлакоблоков.

Кто-то лежал рядом с ним, и он понял, что не Надин пришла кнему ночью, а Джо. Джо сосал большой палец и вздрагивал во сне так, словно егомучил какой-то свой кошмар. Ларри задумался о том, так ли уж отличаются сны Джоот его собственных… он лег на спину, уставился в белый туман и думал до техпор, пока остальные не проснулись час спустя.

К тому времени, когда они закончили завтрак и упаковали своирюкзаки, туман рассеялся, и можно было начинать путешествие. Как Надин ипредсказывала, Джо не возражал против того, чтобы ехать позади Ларри.Собственно говоря, он влез на сиденье позади Ларри без указаний со стороны.

— Медленно, — сказал Ларри в четвертый раз. — Мы несобираемся нестись сломя голову и попасть в аварию.

— Прекрасно, — сказала Надин. — Я очень взволнована. Мысловно рыцари, выступающие в поход!

Она улыбнулась ему, но Ларри не смог улыбнуться ей в ответ.Рита Блэкмор сказала какую-то очень похожую фразу, когда они выезжали изНью-Йорка. Это было за два дня до ее смерти.

На ленч они остановились в Эпсоме. Они ели жареную ветчину изапивали ее «фантой» как раз под тем деревом, где спал Ларри, а Джо стоял надним с занесенным ножом. Ларри с облегчением обнаружил, что езда на мотоциклахоказалась не такой ужасной, как он предполагал. Большинство участков трассы онипреодолевали в неплохом темпе, и даже в населенных пунктах им удавалось ехатьпо тротуарам со скоростью ходьбы. Надин чрезвычайно осторожно преодолеваласлепые повороты, снижая скорость до минимума, и даже на открытых участкахтрассы она не понуждала Ларри ехать быстрее тридцати пяти миль в час. Онподумал, что при хорошей погоде они могут оказаться в Стовингтоне кдевятнадцатому.

На ужин они остановились к западу от Конкорда, и Надинсказала, что они могут выиграть время у Лаудера и Голдсмит, поехав прямо назапад по дороге I-89.

— Там будет много заторов, — сказал Ларри с сомнением.

— Мы проберемся, — сказала она уверенно. — В худшем случаенам придется сделать крюк по объездной дороге.

После ужина они два часа проехали по I-89 и действительнонаткнулись на затор. Как раз на выезде из Уорнера дорогу перегораживалавтомобиль с жилым прицепом. Водитель и его жена, умершие несколько недельназад, лежали на передних сиденьях своей «Электры», как кули с зерном.

Втроем им с трудом удалось перетащить свои мопеды черезпогнувшуюся сцепку между машиной и прицепом. После этого они почувствовали себяслишком усталыми, чтобы ехать дальше. В эту ночь Ларри уже не размышлял о том,стоит ли ему пойти к Надин, которая унесла свои одеяла на десять футов от тогоместа, где он расстелил свои (мальчик спал между ними). Единственное, на что онбыл способен в эту ночь, это быстро и крепко уснуть.

На следующий день они наткнулись на затор, который не смоглипреодолеть. Посреди дороги лежал перевернутый грузовик с прицепом, в которыйврезалось полдюжины следовавших за ним машин. К счастью, они были всего лишь вдвух милях от объездной дороги в Энфилде. Они вернулись назад, нашли нужныйповорот и, чувствуя себя усталыми и обескураженными, остановились надвадцатиминутный отдых в энфилдском городском парке.

— Чем ты занималась раньше, Надин? — спросил Ларри.

— Я была учительницей.

— В начальных классах?

— Да, в первом и во втором.

Это кое-что объясняло в ее твердом нежелании бросить Джо. Покрайней мере в умственном отношении, мальчик находился на семилетнем уровне.

— Мне нравились маленькие дети, — сказала она немногогрустно. — Многие из них вели себя плохо, но ни один не был окончательноиспорченным. Маленькие дети — это единственная хорошая разновидность людей.

— Слегка романтическая идея, не так ли?

Она пожала плечами.

— Дети действительно хорошие. И если ты работаешь с ними, тоты поневоле становишься романтиком. Это не так уж плохо.

— А ты была замужем? Раньше? — Снова оно появилось — этопросто вездесущее слово. Раньше. Всегда два слога, но в них выражено все.

— Замужем? Нет, никогда. Я самая настоящая школьная стараядева, моложе, чем я выгляжу, но старше, чем я себя ощущаю. Мне тридцать семь. —Прежде, чем он успел спохватиться, глаза его скользнули по ее волосам. Онакивнула, словно он высказал свою мысль вслух. — Преждевременная седина, —сказала она объясняющим тоном. — У моей бабушки волосы стали абсолютно белыми всорок лет. Думаю, что продержусь лет на пять дольше.