— Где ты преподавала?

— В небольшой частной школе в Питтсфилде. Очень шикарноеместо. Стены, увитые плющом, и новейшее спортивное оборудование. К чертуэкономический спад, снова полный вперед. Автомобильный парк состоял из двух«Тандербердов», трех «Мерседесов», парочки «Линкольнов» и «КрайслераИмпериала».

— Ты, наверное, была очень хорошей учительницей.

— Думаю, да, — сказала она простодушно, а потом улыбнулась.— Сейчас это не имеет особого значения.

Он обнял ее одной рукой. Она слегка вздрогнула, и онпочувствовал, как она напряглась. Плечо ее было теплым.

— Не надо, — сказала она стеснительно.

— Ты не хочешь?

— Нет, не хочу.

Он озадаченно убрал свою руку. Она хотела, чтобы он обнялее. Он чувствовал, мягкие, но вполне отчетливые волны исходящего от неежелания. Она сильно покраснела и безнадежно смотрела вниз на свои руки, которыесуетились у нее на коленях, как пара искалеченных пауков. Глаза ее сверкалитак, словно она была готова разрыдаться.

— Надин…

Она подняла на него глаза, и он увидел, что она справилась сподступавшими слезами. Она как раз собиралась что-то сказать, когда подошел Джос гитарой в руке. Они посмотрели на него смущенно, словно он застал их зачем-то более личным, чем обыкновенная беседа.

— Леди, — сказал Джо.

— Что? — удивленно спросил Ларри, не очень хорошо понимая, вчем дело.

— Леди! — повторил Джо и указал большим пальцем через плечо.

Ларри и Надин переглянулись.

Неожиданно раздался четвертый голос, пронзительный изахлебывающийся от волнения.

— Слава небесам! — закричал он. — Ооо, слава небесам!

Они встали и увидели женщину, бегущую по улицу понаправлению к ним. Она улыбалась и плакала одновременно.

— Как я рада, — сказала она. — Как я рада видеть вас, славанебесам…

Она пошатнулась и упала бы в обморок, если бы Ларри неподдержал ее. На вид ей было лет двадцать пять. Одета она была в джинсы ипростую белую хлопчатобумажную блузку. Лицо ее было бледным, а ее голубые глазанеестественно застыли, уставясь в одну точку. Они смотрели на Ларри, словнопытаясь убедить расположенный за ними мозг, что это не галлюцинация, что этитри человека на самом деле находятся здесь.

— Я Ларри Андервуд, — сказал он. — Леди зовут Надин Кросс.Мальчика зовут Джо. Мы счастливы повстречаться с вами.

Какое-то время женщина продолжала беззвучно поедать егоглазами, а потом медленно подошла к Надин.

— Я так рада… — начала она, — …так рада встретить вас. Оназапнулась. — Боже мой, неужели вы действительно люди?

— Да, — сказала Надин.

Женщина обняла Надин и зарыдала. Джо подошел к Ларри ипосмотрел на него. Ларри взял его за руку. Так они и стояли вдвоем и пристальнонаблюдали за женщинами.

Вот как они повстречались с Люси Сванн.

Когда они сказали ей, куда они направляются и что у них естьнадежда найти там по крайней мере двух других людей, а может быть, и больше,она немедленно захотела ехать с ними. В энфилдском магазине спортивных товаровЛарри нашел для нее среднего размера рюкзак, и Надин пошла с ней в ее дом наокраине города, чтобы помочь ей уложить две смены одежды, кое-какое белье,запасную пару туфель, плащ. И фотографии мужа и дочери.

В тот вечер они разбили лагерь в городке под названием Кечи,расположенном на границе с Вермонтом. Люси Сванн рассказала им историю, котораябыла не слишком длинной и вряд ли отличалась от других историй, которые им ещепредстояло услышать.

Ее муж заболел двадцать пятого июня, а ее дочь — наследующий день. Она ухаживала за ними со всем рвением, на которое быласпособна, будучи уверенной в том, что вскоре сама свалится с хрипами (так ониназывали болезнь в этом уголке Новой Англии). К двадцать седьмому числу, когдаее муж впал в состояние комы, Энфилд оказался почти отрезанным от окружающегомира. Люди умирали, как мухи. За предыдущую неделю они насмотрелись на какие-точрезвычайные перемещения войск вдоль заставы, но никому не было дела до такогомаленького местечка, как Энфилд, штат Нью-Хемпшир. Рано утром двадцать восьмогоиюня умер ее муж. Ее дочери, похоже, стало немного лучше двадцать девятого, новечером произошел резкий поворот к худшему. Она умерла около одиннадцати. Ктретьему июля все жители Энфилда, кроме нее и старика по имени Билл Даддс,умерли. Люси сказала, что Билл был болен, но потом с виду совершенно оправился.Утром в День Независимости она нашла труп Билла на Главной улице, такой жераспухший и почерневший, как и все остальные.

— Я похоронила своих, а заодно и Билла, — сказала она, когдаони сидели перед потрескивающим костром. — Это заняло целый день, но тела ихобрели покой. А потом я подумала, что надо, пожалуй, отправиться в Конкорд, гдеживут мои родители. Но я… все как-то не могла собраться. — Она вопросительнопосмотрела на них. — Как вы думаете, я была неправа? Могли они остаться вживых?

— Нет, — сказал Ларри. — Невосприимчивость к болезни несвязана с наследственностью. Моя мать… — Он посмотрел в костер.

— Уэс и я, мы должны были пожениться, — сказала Люси. — Этобыло тем летом, когда я закончила школу, в 1984 году. Родители не хотели, чтобыя выходила за него замуж. Они хотели, чтобы я уехала из города, родила ребенкаи отказалась от него. Но я этого не хотела. Мама сказала, что это кончитсяразводом. Папа, сказал, что Уэс — ненадежный человек, и он будет постоянно мнеизменять. Я просто ответила: «Поживем — увидим». Я хотела испытать судьбу. Выменя понимаете?

— Да, — ответила Надин. Она сидела рядом с Люси и смотрелана нее с нежным сочувствием.

— У нас был симпатичный маленький домик, и я никогда недумала, что все это может вот так окончиться, — сказала Люси со вздохом, большенапоминавшим сдавленное рыдание. — Мы так хорошо жили втроем. Уэс остепенился,но не из-за меня, а скорее из-за Марси. Для него просто свет клином на нейсошелся. Для него…

— Не надо, — сказала Надин. — Все это было раньше.

«Снова это слово, — подумал Ларри. — Это короткое,двухсложное слово».

— Да. Теперь это все в прошлом. И я думаю, что могу начатьжить заново. Так и было до тех пор, пока я не начала видеть все эти плохие сны.

Ларри вздрогнул.

— Сны?

Надин смотрела на Джо. Еще секунду назад он дремал у костра.Теперь он смотрел на Люси, и глаза его горели.