— А как быть с долгами? — быстро спросил Красс,сообразивший, что может опоздать к дележу будущей добычи. — Наши откупщикивзяли на себя обязательство на огромную сумму. Мы просто не сможем собратьстолько с провинции Азии.

— Тогда нужно будет снизить на треть откупнуюсумму, — предложил Цезарь.

— В таком случае, — растрогался Красс, — всекредиторы, ростовщики и откупщики будут на нашей стороне.

— Ветераны будут с тобой, Цезарь, — кивнулПомпей, — если мы твердо пообещаем наделить их землей.

— И обязательно утвердим все твои распоряжения наВостоке, — кивнул Цезарь.

— Я согласен, — твердо сказал Помпей.

— Согласен, — проговорил Красс.

Цезарь встал, протягивая к ним обе руки.

— Десять лет назад, во время вашего консульства, выоба, выдающиеся полководцы и великие римляне, по предложению Гая Аврелия,родственника моей матери, пожали друг другу руки. Во имя Рима и по моей просьбепожмите их еще раз.

Помпей первым протянул руку. Красс тут же протянул свою.Твердое рукопожатие обоих консуляров сопровождалось радостным криком Цезаря:

— Еще вина! И дайте что-нибудь поесть.

Спустя некоторое время, по завершении этого своеобразногополитического ужина, когда Красс уже покинул дом Бальба, а Помпей собирался уходить,он вдруг обратился к Цезарю.

— Послушай, Цезарь, — сказал, чуть смущаясь,Помпей, — я давно хотел поговорить с тобой об одном необычном деле.

В отличие от Красса, Помпей почти не пил вина, а Цезарьвообще не употреблял вина во время таких встреч. И от него не укрылось явноесмущение Помпея.

— Что случилось? — спросил Цезарь. — Тыможешь говорить со мной о чем угодно.

Помпей молчал, словно собираясь с мыслями.

— Я слушаю тебя, — мягко произнес Цезарь.

— Не знаю, как сказать, — вдруг выдохнул с улыбкойПомпей. — Когда ты родился, Цезарь?

— Это все, что ты хотел узнать? — засмеялсяЦезарь. — Но это не такая большая тайна. В год шестого консульства ГаяМария и Луция Валерия Флакка, в году 654-м римской эры.

— Верно, — кивнул Помпей, — я так и думал. Ястарше тебя на шесть лет. Я родился в год консульства Гая Атилия Серрана иКвинта Сервилия Цепиона, в 648 году.

— Ну и что, — весело спросил Цезарь, — этосильно мешает нашим отношениям? Красс вообще старше меня на пятнадцать лет. Емусейчас пятьдесят лет.

— Я знаю. Но это действительно сильно мешает.

— Объясни, чем тебя не устраивает мой возраст? —строго спросил Цезарь. — Я достиг сорокалетнего рубежа, когда можноизбираться консулом. Кажется, это ты в нарушение римских законов был избранконсулом в тридцатишестилетнем возрасте… Что случилось?

— Я люблю твою дочь, Цезарь, — просто сказалПомпей.

Цезарь хотел рассмеяться, но смех забулькал в его горле.

— Где ты ее видел? — наконец, угрюмо спросил он.

— Здесь, в доме Бальба. Всего один раз.

— Вы с ней говорили?

— Нет, — покачал головой Помпей. — Я хотелвсе узнать у тебя.

— Она обручена с молодым Цепионом.

— Но она его не любит.

— Откуда ты знаешь? — разозлился Цезарь.

— Она сама сказала об этом.

— Сказала, что не любит?

— Сказала, что он глуп.

Наступило молчание.

— Я думал, — неожиданно сказал Цезарь, — чтоготов к любой сделке. А вот к этой оказался не готов.

Помпей, разгневанный, резко встал с ложа.

— Я люблю ее. Если ты думаешь, что это сделка, я ухожу…

— Подожди, — тихо ответил Цезарь, — подожди.Я тоже люблю ее. Она моя единственная дочь.

Он помолчал.

— А как быть с Цепионом?

— Я отдам ему свою дочь, — решительно предложилПомпей. — Ей уже восемнадцать.

Цезарь вспомнил о дочери Помпея и о его жене Муции, скоторой Помпей развелся.

— Ты хочешь отомстить? — тихо спросил он.

— Что? — не понял Помпей.

— Ты из-за меня развелся с Муцией?

— Да, — закричал Помпей, — только из-за тебя.Но это уже в прошлом. А сегодня мне нравится твоя дочь. Меньше всего на свете яхотел бы быть твоим зятем, неужели ты этого не понимаешь, Цезарь?

— Теперь я тебе верю, — кивнул Цезарь и, помолчав,наконец, выдавил: — Хорошо. Если моей дочери ты понравишься больше, чем Цепион,можешь рассчитывать на мое слово. А Цепиону отдашь свою дочь.

— Если и они понравятся друг другу, — пробормоталПомпей, протягивая ему руки.

Цезарь, посмотрев на него, словно увидел впервые, вдругневесело проговорил:

— Никогда не думал, что у меня будет такой старый зять.

…Над делами бессмертных

и смертных

Вечная власть тебе вручена

И молнии стрелы.

Публий Вергилий Марон

«Георгики»

Шумная, хорошо продуманная избирательная кампания Цезарясделала свое дело. Повсюду говорили о его щедрости и милосердии, о его победахв Испании, о его мужестве во время сулланских проскрипций.

Именно в это время стала складываться своеобразная командаЦезаря, с которой он будет побеждать все последующие годы. Здесь было многомолодых людей: уже успевший отличиться в скандальной попытке ареста консулаМетелла эдил Гай Вибий Панса; развратный товарищ Цезаря по интимным утехамМамурра; ближайший друг Юлия, сопровождавший его в Испанию в качествевойскового трибуна, Гай Оппий; сумевший добиться известности в Риме благодарясвоим похождениям и неистовому характеру Марк Антоний; вернувшийся в Рим МаркЭмилий Лепид; народный трибун Квинт Фуфий Кален, так явно поддержавший Клодияво время процесса; племянник Цезаря Квинт Педий и племянник Суллы ПублийКорнелий Сулла; уже успевшие, несмотря на молодость, отличиться в армияхЛукулла и Помпея Сервилий Гальба, Авл Гирций, Квинт Титурий Сабин, Гай Требонийи совсем юные Каррина и Домиций Кольвин.

Среди них пока не было Луция Корнелия Бальба, вернувшегося вРим спустя полгода и ставшего одним из главных военных советников Цезаря.

Благодаря этой энергичной, хорошо подобранной, агрессивной командешансы Цезаря возрастали с каждым днем.

Напуганные такими размерами небывалой пропаганды оптиматысобрались в доме Агенобарба, решая, как им противостоять столь мощному натиску.Помпей и Красс, каждый в отдельности, также сформировав свои независимыекоманды, выдвинули двух молодых преторов, а у оптиматов из трех имевшихсякандидатур имел небольшие шансы лишь Марк Кальпурний Бибул.