годы прятался самый настоящий демон, который только и ждал возможности прорваться наружу…

– О чём ты толкуешь? – нахмурилась Уми, переводя озадаченный взгляд то на злорадствующего духа, то на сменившегося с лица Горо, который всё ещё не мог справиться с охватившей его беспомощностью и произнести хоть слово.

Всё в порядке.

Это самое обычное старое зеркало.

И оно не показывает того, что на самом деле скрывается за человеком, которого с рождения точит неизвестное и страшное проклятие, несущее смерть всему живому.

Он не демон. Светлейший Гёки не взялся бы учить его, если бы это было правдой.

Он не демон. Это зеркало лжёт!..

Горо резко взмахнул рукой, словно пытался стряхнуть с ладони ненавистное зеркало, пробудившее в его душе целую бурю давно подавленных и позабытых страхов.

И он непременно разбил бы зеркало, если бы его руку не перехватила другая – более мягкая и изящная. Тёплая.

– Да что с вами такое, Ямада? – перед его затуманенным взором возникло обеспокоенное лицо Уми Хаяси. – Возьмите себя в руки!

Страх и боль, навеянные увиденным в зеркале, стали постепенно выпускать Горо из своих цепких когтей. Он вдруг осознал, что в руках его не было посоха – тот лежал на ковре. И когда он только успел уронить его?

Это поганое зеркало затмило его разум настолько, что он чуть не потерял себя!

– Будьте осторожны, эта вещь опасней, чем кажется, – каждое слово давалось ему с трудом, но Горо должен был предупредить Уми. В конце концов он дал слово господину Хаяси, что с его дочерью ничего не случится.

Бросив на него ещё один взгляд, полный тревоги, Уми снова взяла зеркало и, прищурившись, поднесла его к глазам.

– Зеркало как зеркало, – начала было она, но вдруг лицо её вытянулось, и Уми добавила с едва сдерживаемым восторгом. – Ого!

Опустив зеркало, она повернулась к Горо. На дне её тёмных глаз разгоралось знакомое синеватое свечение, похожее на блики, танцующие на речных волнах.

– Мне же это не мерещится? – благоговейно прошептала она, и в этот миг Горо почувствовал необычайное волнение сердца, которого не испытывал уже очень давно.

Пляска колдовского огня в её глазах напоминала полёт светлячков безлунной летней ночью. Бабушка Рэйко любила смотреть на них, и Горо часто ходил к пруду вместе с ней. Зрелище было и впрямь завораживающим: над тёмной гладью воды словно разворачивалось драгоценное полотно, унизанное блестящими жемчужинами, каждая из которых испускала мягкое тёплое свечение.

Когда Горо впервые увидел полёт светлячков, на глазах у него выступили слёзы. Он о многом размышлял, пока следил за мерным танцем насекомых, но теперь уж не вспомнить было, что в ту пору занимало его мысли. В памяти осталось лишь тепло, разливающееся в груди, да быстро катящаяся по щеке слезинка.

И теперь, когда он глядел на отблески, танцующие в глазах Уми Хаяси, это позабытое чувство накатило на него с новой силой. А она всё смотрела и смотрела на него, ожидая ответа, и Горо с трудом кивнул: побоялся, что дрожь в голосе выдаст его с головой…

Дух тем временем нетерпеливо притоптывал лапой, переводя полный раздражения взгляд то на Уми, которая всё ещё разглядывала себя в зеркале, то на Горо, которому стоило немалого труда смотреть куда угодно, лишь бы не на свою спутницу.

– Ну что, может, хватит с вас? – не выдержал ёкай. Он подскочил было к Уми и подпрыгнул, желая вырвать из её рук зеркало, но девушка оказалась проворнее. Она отступила на пару шагов и прижала зеркало к себе. Прекрасное свечение в её глазах угасло не до конца, вспыхивая то и дело, словно грани тёмного минерала, на которых плясали солнечные лучи.

– Эй, мы так не договаривались! – ёкай ощерил острые зубки. – Отдавай зеркало!

Он снова двинулся в сторону Уми, но между ним и вожделенной добычей вырос Горо.

– Не торопись так, – начал он. – Расскажи прежде, для чего тебе это зеркало и как ты о нём узнал. Только не говори, что эта вещица принадлежит тебе – ни за что не поверю, что тебе под силу с ней управиться.

Видя, что мимо Горо ему никак не пройти, дух сплюнул себе под ноги и, не обращая внимания на гневное шипение Уми, процедил:

– Ты прав, вонючий монах, это не моё зеркало, и моим оно никогда не было – слишком большая честь для простого ёкай вроде меня владеть такой ценностью!

Обидные слова духа нисколько не задели Горо: за несколько лет жизни в миру он и не такого о себе наслушался.

Пока дух не ляпнул ещё чего-нибудь неприятного, в разговор поспешила вмешаться Уми.

– Зеркало и впрямь показывает истинное лицо того, кто смотрится в него?

– Да, хотя сам я ни за что не решился бы заглянуть в него, – с неохотой протянул ёкай, не сводя жадного взгляда с зеркала, которое Уми всё ещё держала в руках. – Я служу роду Содзёбо, и господин велел мне разыскать и принести это зеркало. Долгие годы оно было среди людей: один из князей давно угасшего рода подарил это зеркало кому-то из ваших правителей. Теперь настало время вернуть его.

– Ничего не понимаю, – нахмурилась Уми. – Сначала ты говорил, что это зеркало было даровано людям, а теперь требуешь его назад?

– Я понимаю ваше недоумение, молодая госпожа Хаяси, – поспешил объяснить Горо. – Но духи считают, что любая вещь, сделанная руками их мастеров, не может принадлежать людям. Видимо, до этого дня ёкай не требовалось это зеркало, и оно находилось среди людей, но теперь духи о нём вспомнили и пожелали вернуть. А поскольку из княжеских родов ёкай в живых остались лишь потомки Содзёбо, они могут без зазрения совести заявить свои права на зеркало.

С этими словами Горо показал ей витиеватую подпись мастера-ёкай, которую Уми разглядывала с нескрываемым изумлением: должно быть, до того она вообще её не замечала.

– Раз эта вещица сделана ёкай, то как она могла оказаться у дядюшки? Он никогда не видел духов и не был связан с ними! Так откуда?..

Этого Горо не знал, и он не был уверен, что теперь, после смерти градоправителя, кому-нибудь удастся отыскать разгадку этой тайны.

– Зачем оно понадобилось твоему господину? – продолжала допытываться Уми. Она всё ещё держала зеркало в руках, и духа это, похоже, начинало злить.

Его и без того