Говоров ещё немного бестолково потаращился на текстписьма, которое пытался читать, потом кивнул и поднялся. На кухне играла тихаямузыка, на столе бутылка вина, а жена в шёлковом халатике и с мягкой улыбкой нагубах. Всё с претензией на лёгкий семейный вечер.

- Налей мне ещё вина, пожалуйста, - попросила Света иулыбнулась. - Я звонила Вике, она сказала, что у нас с тобой все вечера на этойнеделе заняты. Стольких людей надо увидеть, со столькими поговорить!..

Илья поставил бутылку на стол и подложил себе ещёсалата.

- А нельзя всё это делать постепенно? Не нравится мнеэто. Начинается беготня, разговоры сумасшедшие...

Света перегнулась через стол и накрыла ладошкой егоруку.

- Не злись. Ты опять злишься. Ну, некогда мнезадерживаться, ты же знаешь. Надо всё делать быстро. Ешь, я заказала всё, чтоты любишь. Вкусно?

Он не ответил, руку освободил и вытер рот салфеткой.

- Света... - начал Илья и вдруг замолчал.

Она подняла на него вопросительный взгляд.

- Что?

- Тебе не кажется, что мы ведём себя глупо?

Жена нахмурилась.

- Ты о чём?

Он беспомощно развёл руками.

- Да обо всём. Помнишь, как ты мне рассказывала...давно, ещё до свадьбы... как мы с тобой жить будем? Про наш дом, про то, каквечера будем проводить вместе, разговаривать, - он улыбнулся. - Что тыобязательно научишься готовить.

Она отложила вилку.

- А мне казалось, что тебя всё устраивает.

Илья насмешливо приподнял одну бровь.

- Да?

- Да. Ты прав, я тебе всё это говорила. А ты слушал меняс таким выражением лица, что от тебя бежать хотелось. Илюш, я тебе даласвободу. Ведь ты боялся потерять именно это. А теперь тебе не хватаеткаждодневных семейных отношений?

- Ну, если уж мы женаты... - Илья взял бокал и сделалбольшой глоток. - Я не знаю, - признался он.

Света нехорошо усмехнулась.

- Вот именно. Ты думаешь, я не знаю, какую жизнь тыведёшь без меня в Москве? Но я же не устраиваю тебе скандалов.

- Вот это-то и странно...

- Не странно, Илюш, не странно. Я с самого началапонимала, что нам, а в первую очередь тебе, будет непросто. Но мы справимся. Унас ещё есть время пожить для себя. Вот давай этим временем и воспользуемся.

Он покачал головой.

- Я не понимаю. Я тебя не понимаю! - Говоров поднялся. -Свет, а тебе не кажется, что ты сама заигралась? Я тебе не нужен. Мы с тобойиграем в какую-то странную игру, правил которой я не знаю. Я не знаю, зачем мыэто делаем и для чего.

- Я тебя люблю.

Илья с шумом втянул в себя воздух и отвернулся. А онаподнялась и подошла к нему. Прислонилась лбом к его плечу.

- Я люблю тебя, - повторила она. - Но ведь в жизни естьещё кое-что другое. Тоже важное. Ты-то это знаешь лучше меня, - обняла его. - Ау нас всё будет хорошо.

- Тогда останься. Останься сейчас. Я обещаю тебе, ясделаю всё, что в моих силах...

Жена отстранилась. И как только она это сделала, онобернулся и внимательно посмотрел на неё.

- Что скажешь?

Света закусила губу, но невесёлая усмешка всё равно былазаметна. Илья сжал руку в кулак.

- Ты же понимаешь, что это ненормально. Так не можетпродолжаться. Ты хотела замуж, ты хотела семью...

- А ты готов стать семейным человеком? - не поверилаона.

- Если ты в это не верила изначально, зачем мыпоженились?

- О Боже, Говоров! - Света снова погладила его по плечу.Снисходительно улыбнулась. - Ты сам всё прекрасно знаешь. И помнишь... Твоёпоказательное выступление в день свадьбы... - она взмахнула рукой. - Ладно, небудем вспоминать, мы же обещали друг другу. Но ты и меня попробуй понять. Тывсегда жил, как ты хотел, Илья. Всегда. А я жила твоими интересами. Помогала,поддерживала, прощала... а ты не ценил. Но я вышла за тебя замуж, потому чтоверю - мы с тобой рождены друг для друга. С нами столько всего происходило, мыстолько встрясок пережили, но мы же вместе. И всё у нас будет, вот увидишь. Номне кажется, я заслуживаю немного времени на себя. Я не виновата, что моё времяпришло только после нашей свадьбы, что пришёл интерес, моё дело... Я заслуживаютвоего терпения, Илья. Совсем чуть-чуть. А потом я вернусь, и у нас будетсемья... Настоящая. Я... ребёнка тебе рожу, и стану самой домашней женой насвете. Клянусь.

Илья сунул руки в карманы и уставился в пол. Дажепальцами босых ног пошевелил.

- У тебя там кто-то есть?

Она рассмеялась и снова прижалась к нему.

- Ты ревнуешь? Глупый... Хотя мне приятно. Ты меняревнуешь.

Говоров повёл плечами, словно пытался скинуть её руку.

- Тогда что? Что тебя там держит, я понять не могу.

Она вздохнула как-то странно, мечтательно, а самавернулась за стол. Илья обернулся на жену и встретил её улыбку.

- Там же так интересно, Илюш! Это даже не Москва, это...другая планета, понимаешь? Я столькому научилась за эти месяцы, столькоузнала... И как оказалось, я тоже что-то могу. И ко мне даже прислушиваются. Ауж видеть логотип "Эстель" на лучших показах, в лучших модныхжурналах мира... Разве ты не этого хотел?

Илья не ответил. Отошёл к окну и прислонился лбом кхолодному стеклу. За окном шёл снег. Кружился и мягко падал на землю в светеэлектрического фонаря.

- Для тебя это важно? - спросил он.

Света помолчала, после ответила:

- Да... важно. Мне нужно ещё совсем немного времени. Тыже знаешь, я тебя люблю, но... Илья, - растерянно позвала она.

Он выпрямился и потёр холодный лоб.

- Хорошо... раз для тебя это важно. Возвращайся в Париж.

- Вот это уже настоящие, взрослые отношения, -одобрительно кивнула Надежда Александровна. - Ксюш, Дима тебе нравится, правда?

Ксения стояла у кухонного окна и смотрела, какотъезжает машина Куприянова.

То, что он завез их с Ваней к её родителям, вышлокак-то случайно. Заехал за Ксенией на работу, хотел пригласить её на обед, аона в это время как раз собиралась ехать за сыном в детский сад. Не далее, заполчаса до этого позвонила Алла Витальевна и сообщила, что в саду отключилисвет и лучше ребёнка забрать. А впереди ещё больше половины рабочего дня!..Созвонившись с родителями, Ксения пообещала внука им доставить сама, нехотелось заставлять отца идти по гололёду пешком, для его колена это могло бытьопасно. Собиралась вызвать такси, и в этот момент как раз появился Дима. Тут жепредложил её маленькую проблему разрешить, а Ксения согласилась без всякогосопротивления. На сопротивление у неё теперь права не было.