…Нет, надо выкинуть из головы эти дикие мысли, решилаЗейнаб, вспомнив, что вскоре обнимет свою драгоценную малютку. Теперь ее жизнь— это Мораима. Сюда она никогда больше не возвратится, не увидит больше его…Было несказанно мучительно для обоих быть так близко друг от друга и общатьсялишь по-приятельски… Но еще хуже было покоиться в объятиях Нази, зная, чтоКарим тут, в этом же доме… О, зачем, зачем она вернулась в Алькасабу Малику,призрачный город воспоминаний об ушедшем счастье?! Ома… Ради Омы она вернулась…Или нет?

Зейнаб вдруг замерла, ощутив в саду чье-то присутствие, итотчас же поняла, кто это, поняла сердцем, даже прежде, чем он окликнул ее поимени…

— Зейнаб!

Силуэт его вырисовывался в лунном свете, падавшем на складкикафтана, такого же белоснежного, как и у Зейнаб. Волосы его были зачесаныназад, красивое лицо открыто взору…

— Прости меня, мой господин, за то, что я невольно нарушилатвое уединение, — быстро сказала Зейнаб и повернулась, чтобы уйти. Но на плечоее властно легла сильная рука.

— Не уходи… — тихо сказал он. — До сих пор нам так и непредставилось случая поговорить с глазу на глаз.

Ты счастлива?

Она, не поворачиваясь к нему, бросила через п??ечо:

— Я состоятельная женщина, хоть и рабыня. У меня прекрасныйдобрый господин — это Нази, могущественный покровитель — сам калиф Кордовы, идитя, которое я обожаю всем сердцем.

— Ты счастлива? — повторил он.

Она резко обернулась и зло бросила прямо ему в лицо:

— Нет! Я несчастлива, Карим-аль-Малика! Я никогда не будусчастлива вдали от тебя! Вот! Вот я и сказала тебе это! Тебе стало легче оттого, что ты слышал? Теперь ты счастлив?

— Я не был счастлив ни единого мгновения с тех самых пор,как расстался с тобою, — отвечал он.

— О, господин мой! — в отчаянии закричала она. — Что проку вэтом для нас обоих? Я не могу быть с тобою, ты не можешь мною владеть… Такнайди же себе жену, пусть она народит тебе сыновей — продолжателей династии:ведь об этом мечтал твой отец! Я очень скоро ворочусь в Аль-Андалус вместе смоим господином. Будь уверен: я не совершу больше опрометчивого поступка — мыне увидимся никогда!

— Твой господин… — с горькой усмешкой повторил Карим. — Тыдаришь ему блаженство, Зейнаб. Его сладкие крики хорошо слышны ночами здесь, всаду… Я доволен, что так славно тебя вышколил…

В то же мгновение ее маленькая ручка отвесила ему звонкуюпощечину. Столь же стремительно Карим обнял ее, ища губами ее рот, а найдя, онприник к ее губам жадным горячим поцелуем. Сердце ее едва не разорвалось, когдаона ощутила прикосновение такого знакомого тела — губы ее невольно раскрылись,жадно отвечая на лобзанье… Но тотчас же, опомнившись, она отвернулась. По щекамее градом катились слезы, а аквамарины глаз, словно омытые соленой влагой,почти с ненавистью глядели на него.

— Зейнаб… — шепнул он, чувствуя, что и его сердце вот-вотостановится от счастья и муки. Она вырвалась из его объятий.

— Ты куда более жесток ко мне, чем даже Али Хассан! — тихо итвердо сказала она. — Как ты мог. Карим? Как мог ты так безжалостно пронзитьмне сердце? Я никогда не прощу тебе этого!

И она стремительно убежала, легкой тенью мелькнув по ночномусаду, на цыпочках пробралась в их с Хасдаем покои… Вся дрожа, она скинулаодежду и тихонько скользнула в постель. Нази лежал тихо, стараясь ровно дышать,делая вид, что крепко спит, но он видел сцену, разыгравшуюся в ночном саду, иона потрясла его, хоть он и не расслышал слов… Теперь же Рабыня Страсти лежалаподле него, мучительно стараясь подавить рыдания…Он решил дознаться правды, нопоклялся себе, что ни о чем не спросит ее, пока они не вернутся в Аль-Андалус.

Свадьба Омы и Аллаэддина-бен-Омара была весьма скромной. Увизиря не было родственников, кроме престарелого отца. Обряд же омовенияневесты совершила сама Зейнаб. Ома не восседала на золотом троне средироскошных свадебных даров, подобно Иниге, да это было и к лучшему: так удалосьизбежать мучительных для всех воспоминаний. Визирь же с отцом. Карим и Назиотправились в мечеть, где имам, уже предварительно переговоривший с кади иудостоверившийся, что брачный договор в порядке и согласие на брак имеется собеих сторон, торжественно объявил Аллаэддина и Ому мужем и женой. Затем всечетверо вернулись во дворец. После непродолжительного празднования Аллаэддинувез молодую жену в свой новый дом — это был свадебный подарок Карима лучшемудругу. Его старый отец, Омар-бен-Тарик, собирался переселиться к молодым и наслаждатьсявидом подрастающих внуков. Ома сразу же покорила сердце старца.

— Она удивительно хорошенькая.., и очень добра и ласкова, —сказал он сыну. — К тому же широка в бедрах… Такой только рожать и рожать!

— Когда мы отплываем в Кордову? — спросила Зейнаб Хасдая втот же вечер.

— Тебе так не терпится? — задумчиво спросил Нази.

— Мы в отъезде вот уже четыре месяца, мой господин. Князьсовершенно окреп и вполне способен встать во главе правительства, дабыприбавить славы нашему владыке калифу. Ома устроена. Я скучаю по дочке… А вКадикском заливе по осени частенько штормит…

— Об этом говорил мне и князь, — ответил Нази. — Поэтому мыпо суше доберемся до Танджи, а оттуда по морю рукой подать до Джабал-Тарака.Оттуда недалеко до Кадикса, а там уже мы взойдем на борт нашего судна в устьеГвадалквивира. Ну а если ты все еще хочешь, то мы можем остановиться в Севилье— ты посмотришь город, моя дорогая. Помнишь, я обещал тебе это по пути вМалику?

— Я просто хочу домой, — ,тихо сказала Зейнаб.

— Но ведь путешествовать без служанки ты не можешь, —напомнил он.

— Я хочу рабыню, мою соотечественницу, Хасдай. В АлькасабеМалике мы такой не отыщем. К тому же я вполне способна сама о себе позаботиться— даже после того, как столько лет прожила в холе и праздности. В носилках явполне могу ехать в одиночестве. Еду мне будут приносить, а в бане я прекрасносмогу самостоятельно вымыться…

— Тогда мы можем отправляться завтра, — сказал Нази. —Сакалибы, как добрые воины, могут сняться с места в любой момент. И я тоже.

— Но я не могу, к несчастью, — вздохнула Зейнаб. — Нужноупаковать все мои вещи. Я завтра же пошлю за Омой — она мне поможет.Послезавтра я буду готова, мой господин.

— Дай невесте хоть два дня, дабы насладиться семейнымсчастьем, моя дорогая! — улыбнулся Нази. — Хоть я и уверен, что Ома тотчас жеявится на твой зов, но помни: она тебе больше не служанка. Почему бы неотложить отъезд хотя бы на неделю? К чему эта горячка? К тому же я хотел быпроехаться с князем по всей Малике, дабы удостовериться, что теперь все вполном порядке. Не возражаешь, если покину тебя в одиночестве? Мы выедем завтрапоутру и будем отсутствовать несколько дней.