мне, что наконец выбрала для тебя имя и что любой мальчик с таким именем обязательно вырастет хорошим, благородным человеком, – объясняет она. – А потом, когда вернулась домой, она из любопытства изучила это имя. Знаешь, что оно означает?

Я качаю головой. Я так и не удосужился посмотреть.

– Меч, – говорит она мне. – Брант означает «меч». Храбрый, доблестный, непоколебимый. – Тетя Келли улыбается, а затем, потянувшись к сумке, достает оттуда открытый пакетик Skittles и протягивает его мне.

Я тяну руку.

Она высыпает конфеты мне в ладонь – фиолетовых там уже нет. Как и в детстве, она их убрала.

– Ты оправдал свое имя, Брант. Больше, чем ты думаешь. – Мы оба смотрим на надгробие, чувствуя присутствие моей матери, словно окутывающей нас теплыми объятиями. – Я знаю, она бы очень тобой гордилась.

* * *

– Давай, Джун!

Ее улыбка озаряет экран моего телефона, подчеркивая блеск серебристых теней для век. Она обращается, глядя через плечо, к неизвестной мне девушке.

– Секунду! Я разговариваю. – Затем она снова поворачивается ко мне лицом, ее улыбка становится шире в тот момент, когда наши взгляды встречаются. – Приключения в день рождения, – говорит она, запыхавшись и извиняясь.

– Иди, – спокойно говорю я ей. – Веселись.

Джун оглядывается на смеющуюся компанию своих друзей, что слоняются возле магазина, а затем направляется со своим телефоном в более тихий уголок.

– Они могут подождать, – говорит она мне, прикусив нижнюю губу. Между нами повисает тягучий напряженный момент, наша связь все еще ощутима, несмотря на то что мы смотрим друг на друга через треснувший экран моего мобильного телефона, пока Джун находится за девятьсот миль.

Я прокашливаюсь, нарушая тишину:

– Ты выглядишь замечательно.

Из нее вырывается неловкий смешок, и, опустив голову, она краснеет; затем перекидывает свои длинные каштановые волосы на одну сторону, отчего они начинают сверкать золотом в свете фонаря. На ней надето винтажное платье чарльстон[44] с жемчугом и камнями, а губы накрашены вишнево-красной помадой.

– Спасибо, – мягко говорит она, поднимая взгляд. – Я только что закончила выступление. Ничего такого, танцовщица второго плана. У Селесты здесь есть хорошие связи, она мне помогла, и… – Джун замолкает, ее взгляд на мгновение затуманивается. Другая «эмоция» смотрит на меня в ответ. – И я скучаю по тебе.

В горле перехватывает, когда это напряжение, пронизанное остротой и невысказанными эмоциями, вновь вспыхивает. Я сглатываю.

– Я тоже скучаю по тебе, Джунбаг.

– У меня все очень хорошо, – говорит она, заправляя прядь волос за ухо. Серебряная серьга-кольцо мерцает в тусклом свете. – Я делаю успехи, Брант, правда. Я чувствую себя такой независимой и живой, и… – Она колеблется, облизывая губы. – И если ты когда-нибудь захочешь навестить меня, я думаю… я думаю, это будет здорово. Я была бы рада увидеть тебя.

Господи, мне хочется плакать.

Она говорит мне, что она делает успехи. Она цветет.

Она живет самостоятельно, следует за своей мечтой, как и хотела.

Она говорит мне, что все еще любит меня и, возможно, все наладится.

Я тоже тебя люблю. Я люблю тебя так сильно.

Я мог бы легко собрать чемоданы и пролететь через страну, чтобы закружить ее в объятиях. Это то, что я хочу сделать всеми фибрами души. Когда я представляю это, моя кровь вспыхивает. Я думаю о наших первых объятиях. Нашем первом поцелуе.

Интересно, как долго мы продержимся, прежде чем она, голая, будет стонать подо мной?

Но пока прошло всего девять месяцев.

И, судя по наполненному любовью взгляду, который сияет для меня, как ярко-голубое небо, я понимаю, что она еще не готова. Я не думаю, что мы готовы.

Мои взаимоотношения с ее родителями все еще шаткие: Эндрю не разговаривал со мной с тех пор, как врезал мне и пронзил меня своими жестокими словами. Саманта была более милосердна: она спрашивала, как мои дела, и писала мне по электронной почте новости о семье.

Но я не видел их с того дня. Я не видел их вживую, и если я еще не могу посмотреть им в глаза, то мне не стоит добиваться их дочери.

Я отказываюсь обрекать нас на неудачу.

Она, должно быть, замечает, как я опускаю голову и как тускнеют мои глаза. Я пытаюсь подобрать ответ, который не звучал бы совершенно безнадежно.

Джун лишь разочарованно выдыхает и молча кивает мне, как вдруг нас прерывает стройная рыжеволосая девушка.

– Джун, поторопись, наша поездка не ждет… – Девушка внимательно всматривается в экран ее телефона, после чего с интересом приподнимает брови. – О, привет, – говорит она мне, одобрительно улыбаясь.

Я моргаю:

– Привет.

Она толкает Джун плечом:

– Кто это?

– Он… – Джун замолкает, ее слова исчезают в ночи.

А я жду.

Я жду ее ответа, потому что совершенно не представляю, что она скажет.

Я не ее брат. Я не ее парень.

По большому счету я всего лишь ошибка.

Джун смотрит на меня через экран, ее улыбка мерцает.

– Очень дорогой мне человек, – отвечает она. – Я сейчас подойду.

Девушка пожимает плечами и, перекинув сумочку через плечо, исчезает из кадра.

Прежде чем я успеваю ответить, в кадр попадает кто-то еще. Мужчина, похоже, того же возраста, что и Джун. Худощавый, с черными волосами до плеч, на голове шапка. Он хватает Джун за запястье, пытаясь оттащить ее назад к компании.

– Давай, Бейли, мы уже соскучились по тебе.

Он нагло скользит взглядом по ее красивому лицу и изгибам, во взгляде мелькает намек на флирт. Он поглаживает ее руку, отчего она неловко ему улыбается и отстраняется.

Он хочет ее.

Интересно, у них что-то было?

И от этой мысли мне хочется сдохнуть.

Шум дороги и проезжающих машин смешивается с шумом улицы, когда Джун отходит подальше от компании, держа телефон ближе к лицу. Она снова прикусывает губу.

– Извини за это. Я, эм… мне пора идти. Банда ждет.

– Конечно, – говорю я, надеясь, что мой голос звучит не так жалко, как я себя чувствую. – С днем рождения, Джунбаг. Береги себя и пришли мне сообщение утром, чтобы я знал, что ты добралась домой.

– Обязательно, – тепло улыбается она. – Спасибо. – Джун на мгновение замирает, ее взгляд скользит вправо, затем обратно ко мне. – Селеста приготовила мне праздничный торт. И когда я задувала свечи, я загадала желание. Это было то же желание, которое я загадала на свой девятый день рождения и каждый мой день рождения с тех пор.

Я смотрю на нее, в груди все бушует от эмоций: жгучих, ноющих, жалящих, как будто они навсегда застряли внутри. Тяжело вздохнув, я киваю:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Брант.