Кроме того, малейшая ошибка в соединении мышц и нервов трансплантанта с собственными тканями пациента может привести к тому, что новое лицо превратится в неподвижную маску, а то и в гримасу. А неадекватная мимика может превратить человека в еще большее страшилище, чем то, каким он был до пересадки. Тогда, по крайней мере, урода жалели: каждому было понятно, что перед ним – жертва несчастного случая или болезни. А как люди станут воспринимать гримасы новоявленного Франкенштейна?

Наконец, известно, что кожа лица обладает очень мощной иммунной системой. А значит, вполне может возникнуть вероятность отторжения пересаженных тканей. Что делать в этом случае? Ведь собственного лица у пациента в данном случае уже начисто нет. Делать ему пересадку снова и снова?.. Но с каждым разом такая операция потребует все больших усилий от врачей и будет давать все меньше шансов на благополучный исход, приживление новых тканей в будущем.

Наконец, пластическим хирургам известны случаи, когда даже после удачной операции люди, которым исправили косметические недостатки лица, сделали его более красивым, тем не менее выражали недовольство по поводу утери своего привычного облика. Им приходилось не только менять документы, но, по существу, заново знакомиться с многими людьми, которые переставали воспринимать их в новом облике.

В общем, тут есть о чем подумать, прежде чем приниматься за первую операцию.

Тем не менее, пока одни думали и гадали, другие действовали. И французские хирурги, опередив англичан, осуществили первую в мире пересадку лица. Операция прошла успешно. 38-летняя пациентка Изабель Динор, ставшая жертвой собственного сенбернара (могучее животное изо всех сил пыталось разбудить принявшую снотворное хозяйку), практически вернулась к нормальной жизни. Между тем ей была пересажена вся нижняя часть лица, включая нос, губы и подбородок. Недостающие органы были взяты от погибшего донора. Чувствительность в пересаженных тканях (объективно подтверждаемая данными магнитно-резонансного исследования) и способность владеть мускулами уже начали восстанавливаться, хотя для полного налаживания нервных связей потребуются время и упорная тренировка.

О том, что медицина принципиально готова к операциям по пересадке лица, американские и британские медики начали говорить еще в конце прошлого века. Но, как и в 1998 году, когда была выполнена первая в мире пересадка руки, первенство осталось за французской школой трансплантологии во главе с доктором Дюбернаром. Опыт, накопленный при пересадке рук (в мире проведены уже десятки операций), свидетельствует, что можно рассчитывать хотя бы на неполное восстановление чувствительности и движений. Но необходимо постоянно подавлять реакцию отторжения иммунной системой, что означает пожизненный прием специальных средств – а это повышение риска онкозаболеваний и восприимчивости к инфекциям, не считая других осложнений. У Изабель также возник кризис отторжения примерно через три недели после операции, и врачам пришлось применить предельные дозы стероидных (глюкокортикоидных) гормонов для подавления реакции. К счастью, все обошлось. Как дополнительная мера, были сделаны две пересадки костного мозга донора – он несет стволовые клетки иммунной системы, не враждебные трансплантату.

Так что суровая действительность мало похожа на шуточки о свободной пересадке актерских лиц (кстати, форма донорского лица не сохраняется, получается «гибридный» вариант, во многом определяющийся особенностями лицевых костей реципиента). И все же вслед за французами и хирурги других стран тоже отваживаются на подобные операции. Недавно пришло сообщение о подобной пересадке, произведенной в Китае. Говорят, что к операциям по пересадке лица готовятся в США. В общем, процесс пошел. Теперь многие люди, лица которых жестоко пострадали от ожогов и травм, могут надеяться на излечение.

История о докторе Франкенштейне и созданном им монстре, придуманная в начале ХIХ века английской писательницей Мерри Шелли, имеет шанс два столетия спустя стать явью, пусть и в несколько трансформированном виде.

В 1998 году американский профессор из Центра медицины в Кливленде, член Академии Ватикана Роберт Уайт потряс научный мир известием о пересадке головы одной обезьяны-макаки другой. И пообещал проделать то же самое с людьми…

Пересадка органов становится все более распространенной операцией, объяснил свою позицию профессор. Пересаживали уж, кажется, все: сердце, легкие, печень… Пришивают руки и ноги. И вот ныне, кажется, очередь дошла и до головы.

Постепенно утихает и бум, связанный с этической стороной подобных операций. Даже сам папа римский признал легитимной гетеротрансплантацию, то есть пересадку человеку органов животных. Правда, он пока не выразил своего отношения к гомотрансплатации – то есть пересадке одному человеку органов другого. Однако и эта практика ныне уж не вызывает у общественности особых возражений этического порядка. Многие люди теперь даже в своих завещаниях указывают, как следует распорядиться их внутренними органами после кончины…

По слухам, знаменитый физик Стивен Хокинг – один из кандидатов на пересадку головы

Человеческий мозг является ныне единственным органом, еще не подвергавшимся трансплантации. Так что подобная операция с точки зрения логики научно-технического прогресса не просто представляется следующим закономерным шагом, но и в каком-то виде выражает всю суть, квинтэссенцию прогресса естественных наук.

Роберт Уайт, которого многие называют Франкенштейном ХХI века, готов этот шаг сделать. Хирург долго искал безнадежно больного пациента, который бы от безысходности согласился бы на столь рискованную операцию. И вот, наконец, доброволец, готовый дать голову на отсечение – американец Крейг Реперис – был найден. Вот уже 30 лет он прикован к инвалидной коляске и живет под постоянной угрозой смерти вследствие острой функциональной недостаточности внутренних органов. Несчастный больной согласен, чтобы его голову пересадили другому человеку, обладавшему здоровым телом и ушедшему из жизни из-за болезни или травмы, локализованной в голове.

Впрочем, проблему можно сформулировать и иначе. Крейг согласен, чтобы к его голове, вместо собственного, безнадежно больного тела, прижили чужое, но здоровое.

Немедленному осуществлению планов доктора Уайта мешает отсутствие необходимого финансирования – операция обойдется по крайней мере в несколько миллионов долларов. Кроме того, намерения современного Франкенштейна вызывают и еще несколько затруднений этического, юридического и технического характера.

Во-первых, непонятно, кто в же в итоге будет снят с операционного стола. Кому должны будут принадлежать те или иные права на имя, имущество и т. д. – телу или голове? Чьей душой будет обладать прооперированный пациент – тела или головы?

Во-вторых, может ли быть назначена операция, в результате даже успеха которой пациент все же останется парализованным? Ведь проблема соединения ствола спинного мозга, который наверняка будет разделен, никем еще до конца не решена…