Поражённый взбучкой Ранхаш едва смог отвести взгляд от коридора, в котором скрылась злая девушка, и, тряхнув головой, всё же направился наверх.

Шидай спал. Спал, свернувшись калачиком и подложив под щёку уголок одеяла. Выглядел он ещё более измождённым, чем когда Ранхаш уходил. Морщины стали ещё глубже, волосы будто бы потускнели, а грудь поднималась тяжело и прерывисто. Беспокойство, всё это время снедающее Ранхаша, только усилилось. Но он вроде бы успел, хотя думал, что с ума сойдёт в ожидании, пока приготовят противоядие.

– Шидай, – тихо позвал Ранхаш, опускаясь на постель. – Проснись, я принёс противоядие.

Лекарь поморщился, но глаза не открыл.

– Шидай, – харен осторожно потряс его за плечо, но мужчина лишь сильнее подтянул колени к груди. – Шидай.

И назовите уже его так же, как раньше называли!

Ранхаш замер. В душе шевельнулся застарелый страх. Все причины бояться уже давно исчезли: он же больше не беспомощный ребёнок. Но всё же внутри словно стоял какой-то барьер. Нахлынули воспоминания… хорошие воспоминания… От них потеплело в груди, а губы дрогнули в едва уловимой улыбке. Они были так счастливы тогда.

Но счастье это было запретно.

В детстве Ранхаш был убеждён в этом, и это убеждение перекочевало с ним во взрослую жизнь. Возможно, именно это и позволяло старому страху продолжать жить.

Но он уже не ребёнок.

Задумчиво осмотрев спящего Шидая, Ранхаш опустил ресницы, прислушиваясь к далёким воспоминаниям детства. Очень счастливого детства. Проникнувшись теми старыми, далёкими, но такими правильными эмоциями и мыслями, он склонился над лекарем и тихо-тихо позвал:

– Папа.

Шидай вздрогнул и обеспокоенно завозился.

– Отец, просыпайся, – почему-то стало радостно.

Лекарь наконец распахнул веки и воззрился на харена с удивлением и испугом.

– Я противоядие принёс.

Раздался плеск, и Ранхаш резко повернул голову. У двери с тазом в руках стояла обомлевшая Майяри. Столкнувшись взглядом с хареном, девушка вздрогнула, метнулась к постели и, поставив таз на столик, опять бросилась к двери. У порога она задержалась всего на мгновение, чтобы затереть собственной юбкой мокрое пятно, и стрелой вылетела в гостиную. Уже там она, прижавшись спиной к стене, сползла на пол и прижала ладони к груди, где быстро-быстро стучало сердце.

До неё продолжали доноситься голоса.

– Выпей. Ну же, пей.

– Повтори…

– Пей.

– Нет, повтори!

Харен отозвался почти после десятисекундного молчания:

– Ты всегда удивлялся, в какого я такой. Так в тебя же. Пей… отец.

Майяри крепко-крепко зажмурилась и замолотила кулаками по своей голове. Дура! Какая же она всё-таки дура!

В очередной раз девушка переступила порог, только когда Шидай, выпив противоядие, уснул. Ранхаш сидел рядом, смотрел на его расслабленное лицо и чувствовал, что впервые за последние часы начал расслабляться. Или впервые за много лет? На душе царила лёгкость, и виновато сгорбившуюся Майяри он встретил весьма благодушно. Да и за что на неё злиться? Она же сама так испугалась.

Подойдя ближе, девушка сложила ладони на груди, медленно склонилась в поклоне, а затем, быстро опустившись на корточки, обняла харена за колени и прижалась к ним лбом.

– Простите меня, господин, я поторопилась вас обвинять.

Ранхаш даже не удивился. Похоже, он начинал привыкать к тому, что Майяри всегда ведёт себя странно.

– Что это вам вздумалось извиняться передо мной на коленях… почти на коленях? – добродушно спросил он.

Девушка опасливо приподняла лицо, и сердце Ранхаша неожиданно ёкнуло, когда на него посмотрели тёмные, влажно блестящие глаза.

– Я очень перед вами виновата, – горячее дыхание коснулось его кожи через ткань штанов. – А так просят прощения у меня на родине.

Она опять опустила лицо, прижавшись к его коленям.

– На вас совершенно невозможно злиться, госпожа Майяри, – мягко отозвался Ранхаш. – Совсем, – его ладонь легла на её голову, и он медленно погладил девушку по волосам. – Даже когда вы творите очевидные глупости, я не могу сердиться на вас. Только давайте вы не будете этим пользоваться.

Майяри показалось, что в голосе харена звучит улыбка, и она опять подняла голову. Руки её ослабли, и она, раскрыв рот от изумления, осела на пол.

Харен улыбался. На его лице сияла широкая светлая улыбка, отражающаяся игривыми ямочками на щеках.

Сердце застучало в ушах, а воздух просто исчез из лёгких.

Оказывается, харен такой красивый… невероятно прекрасный…

– Что с вами? – Ранхаш склонил голову, продолжая улыбаться. На душе всё также царили лёгкость и радость, а искреннее ошеломление девчонки добавляло веселья.

– У вас есть… ямочки, – с придыханием отозвалась та.

– Ямочки? – Ранхаш прикрыл глаза и рассмеялся, чем окончательно поверг Майяри в изумление.

– И вы умеете смеяться! – девушка не могла поверить своим ушам и совершенно честно добавила: – Вы такой красивый, когда весёлый.

Смех оборвался, и Ранхаш взглянул на неё с удивлением. Майяри осознала, что ляпнула, и нервно осмотрелась. Её смущение было так очевидно, что харен не смог удержаться от улыбки и от ответного признания:

– Вы тоже очень милая. Когда извиняетесь. Ради такого иногда даже можно побыть несправедливо виноватым.

Его слова разрядили накалившийся было неловкостью воздух, и Майяри, весело фыркнув, рискнула вновь посмотреть на оборотня. И столкнулась с ним взглядом.

У Майяри появилось ощущение, что она впервые встретилась с этим мужчиной. Какое-то время она даже не могла вспомнить, каким он был раньше. Такой улыбающийся харен ей очень понравился. Она призналась себе в этом легко и без терзаний. Его улыбка, а пуще того эти ямочки выбивали дыхание из груди, и хотелось веселиться без причины. И он казался таким близким…

Красивый… Ранхаш смотрел на растрёпанную, чуть смущённую девушку и думал о том, что она даже не представляет, что значит настоящая красота. Такая, когда даже красный след от ногтей на щеке кажется упоительно очаровательным.

За спиной спящий Шидай натужно прохрипел:

– Стреляй в них… стреляй…

– Ляг, – Ранхаш сурово посмотрел на уже опустившего с кровати ноги Шидая, и тот закатил глаза к потолку, но всё же плюхнулся обратно на постель и небрежно набросил угол одеяла на живот.

– Ранхаш, ну какой смысл мне лежать? – попробовал достучаться до харена больной. – Чувствую я себя замечательно. Я же лекарь и могу с уверенностью сказать, что всё со мной хорошо.