Клим дал ему всего тысячу, но предупредил, что это так,мелочь, небольшой процент от Вовиной части. Первые деньги, полученные завыполнение заказа, тем более такого сложного, с подставой, с инсценировкой,трогать нельзя.

– Плохая примета. Положено первую зарплату маме отдать, –объяснял Клим, – тогда деньги не переведутся. У тебя вместо мамы будет счет внемецком банке. Я сейчас все на тебя оформлю, сумма там приличная, и через парулет набегут хорошие проценты, домик себе купишь, где захочешь, и станешь житьна то, что мы получим за следующие заказы.

Вову не интересовало, каким образом сумеет Клим открыть наего имя счет в заграничном банке, не предъявив ни его самого, ни егодокументов. Он знал, что Клим все сделает, как надо. Вообще, думать былонекогда. Второй заказ поступил почти сразу после первого. Клим обещал, чтозаварятся серьезные дела и денег будет много. Так оно и получается. Чего ж тутдумать?

Клим аккуратно сложил снимки в конверт, протянул Вове изадумчиво спросил:

– Кто такой этот Владик Мыло?

– Друган мой, работал со мной в автосервисе. Из всей командытолько он один не оказался падлой. Хороший парень, надежный.

– Как мог на него выйти заказчик?

– Тут все чисто. Владик сам из Сургута, то есть они с этимПетром Петровичем земляки.

– Хорошо. Где этот клуб «СТ» знаешь?

– Конечно.

– Съезди туда, погляди, как и что.

– А ты?

– Мне ни к чему там вертеться. К тому же я отлично знаю этоместо и в клубе бывал.

– Так мы что, опять вместе пойдем? – испуганно прошепталВова. – Клим, так нельзя. Ты же сам говорил, после нашего первого с тобой деласлишком мало времени прошло. Я понимаю, там все чисто, ты здорово придумал исработал, но нельзя опять вместе, мало ли, вдруг там… – Вова замолчал наполуслове, встретившись с Климом глазами. Клим смотрел на него, не моргая, долго,пристально, и у Вовы сердце прыгнуло куда – то в желудок и закудахтало там, каккурица, у которой сейчас отрубят голову.

– Какое дело? О чем ты? Зачем говорить о том, чего не было?Тебе все приснилось, Вова. Не было ничего, – Клим легонько потрепал его пощеке. – Ты, если сон плохой снится, встань и умойся холодной водичкой. Понял?

– Понял, – Вова судорожно сглотнул, – слушай, я это…спросить хотел, как насчет аванса? Я тебе сколько должен?

– Нисколько..

– Как это?

– Вот так. Нисколько ты мне, Вовчик, не должен. Всепятнадцать кусков твои. Вова быстро нервно заморгал, полез в карман засигаретами и долго не мог прикурить, руки у него дрожали.

– Клим, я не понял…

– Чего ж тут непонятного? – улыбнулся Клим. – Стреляешь тынеплохо, реакция у тебя отличная, зрение стопроцентное. Завтра привезу тебехороший ствол, и вперед. Чего ты так разволновался? Справишься, Вовчик.Пятнадцать кусков – это деньги.

* * *

Саня Анисимов встретил следователя Бородина мрачным молчанием.Он не понимал, что происходит. После психиатрической экспертизы его оставили вбольнице им. Ганнушкина, причем в отдельной палате, которая была похожа накамеру. Конечно, здесь было лучше, чем в КПЗ. Во-первых, никакихсоседей-уголовников, во-вторых, сравнительно чисто, нормальное постельноебелье, нормальный сортир в коридоре. Кормили тоже получше, чем в тюрьме. ОднакоСане все надоело, ужасно хотелось домой. Он уже сообразил, что вину егодоказать не так просто, и следователь в принципе ничего мужик, спихивать нанего чужое преступление для галочки не собирается. Так почему же тогда невыпускает?

– Сейчас я покажу вам несколько фотографий, – сказал ИльяНикитич, – вы посмотрите очень внимательно и попытаетесь вспомнить, кого изэтих людей встречали, а если встречали, то где, когда и при какихобстоятельствах.

Анисимов долго перебирал снимки и сначала сказал, что никогоне знает. Илья Никитич не торопил его. В любом случае, своего приятеля ВовуМухина он узнать должен, хотя фотография, взятая из паспортного стола, была неочень качественной.

– Может, вы отпустите меня с подпиской о невыезде? –осторожно поинтересовался Саня, вскинув глаза от снимков.

– Там видно будет, – буркнул Илья Никитич, – значит, выутверждаете, что никто из этих людей вам незнаком? Пожалуйста, посмотритевнимательней.

– Ну, вот это вроде… – он ткнул пальцем в фотографию Мухина,– это же Вова! Вова Мухин, точно, он! Правда, здесь он совершенно на себя непохож. Сейчас он значительно толще. Подождите, и этого я знаю. Где же я еговидел?

– Я, пожалуй, помогу вам, – медленно произнес Илья Никитич,– это капитан милиции Василий Соколов. Три с половиной года назад вы вместе сАртемом Бутейко были в ресторане. Праздновали день рожденья певца РусланаКудимова…

– В ресторане? – поморщившись, пробормотал Анисимов. – Ктотакой капитан Соколов? Ах, ну да, тот милиционер… я же его совсем не помню…Нет, при чем здесь Соколов? Его посадили… У него были усы… и лицо совсемдругое… Вресторане… Это Клим! Эрнест Климов, бизнесмен из Германии!

Красавченко позвонил Лизе на сотовый и сообщил, что будетждать ее на улице, у семнадцатого подъезда в Останкино.

– У меня нет времени, – сказала она.

– Ничего, десять минут найдется.

Выйдя из машины, она сразу увидела его. Он подрулил к ее«шкоде» на серебристом «БМВ» приветливо улыбался и махал рукой. Не обращая нанего внимания, она вышла, закрыла машину, поставила на сигнализацию. Он тожевышел и взял ее под руку.

– Здравствуйте, Елизавета Павловна.

– Я сказала, нет времени, – она выдернула руку, – и вообще,должна вас огорчить. Все ваши героические усилия пропали напрасно. Вы наняликакую-то женщину, переспали с ней, и вас засняли на пленку. Она действительнонемного похожа на меня.

– Она очень похожа на вас. А вы, к несчастью, слишкомстереотипны.

– Ну и что?

– Ну, Елизавета Павловна, вы умная женщина, вы достаточнохорошо знаете гнусную человеческую природу. Многим захочется увидеть на этойпленке именно вас, а не какую-то другую, случайную женщину. Она никому неинтересна. А вы звезда. К тому же я дам несколько очень искренних интервью дляжелтой прессы, в которых расскажу о нашем с вами тайном страстном романе.

– С таким же успехом кто угодно может рассказать о романе сомной. Хоть какие-то доказательства все-таки нужны, даже для желтой прессы.