Шепот любовника, крик ребенка. Все сразу и одновременно с тем ничего.

– Ты не одна, дорогая. Я здесь, с тобой, если ты позволишь остаться.

Руки Эриды дрожали, украшенный драгоценными камнями цветок подрагивал в ее руках. Ее сердцебиение участилось, кровь побежала быстрее. Кожей ощутив, как воздух сгустился, она почувствовала себя так, будто ее поймали в ловушку, и одновременно с тем на нее снизошло успокоение.

Она снова оглядела своих придворных, и опять вместо их лиц увидела лицо Кониджина и лицо Корэйн. Потом Маргерит. Робарта. Лица множества королев и королей, которые все еще стояли на пути к ее победе.

Эрида сделала глубокий вдох, воздух с шипением прорвался сквозь стиснутые зубы.

– Кто ты? – мысленно спросила она.

А затем не только услышала, но и почувствовала его смех.

– Ты уже знаешь, дорогая. Позволь мне остаться, – ответил Он.

Королева Эрида сжала украшенный драгоценностями цветок, из руки снова пошла кровь. Боль подарила ей спокойствие, прояснила мысли. Ее глаза наполнились слезами, казалось, они горели.

«Обладательница двух корон, будущая императрица».

Повернувшись лицом к комнате, Эрида улыбнулась, теперь чувствуя, что может завоевать весь мир.

Глава 28

Благословенны очищенные

– Эндри —

В ожидании рассвета он смотрел на потрескивающий огонь. Военный отряд еще спал, расположившись в открытом поле, но Эндри Трелланд привык просыпаться рано. За столько лет, проведенных в казармах, когда он вставал с восходом солнца, чтобы тренироваться и прислуживать рыцарям, эта привычка стала его второй натурой.

Ambara-garay.

Доверься богам.

Эндри вспоминал молитвы своей матери, которые она тихим, но сильным голосом произносила на кейсанском языке. К этому моменту она уже должна была пересечь Долгое море и благополучно вернуться к своей семье в Нконабо. Он попытался представить, как она сидит в кресле во дворе виллы Кин Кианэ. Солнце согревало ее лицо, фиолетовые рыбки кружились в маленьком пруду, а воздух был наполнен ароматом орхидей и стрелиций. Он знал ее дом только таким, каким она описывала его в своих рассказах, но казался ему вполне реальным. В воображении Эндри мать дышала глубоко, без каких-либо усилий, зеленые глаза с интересом взирали на все вокруг. Болезнь прошла, ее хрупкие конечности снова стали сильными. Она встала со стула и направилась к нему, протягивая смуглые руки и улыбаясь широкой, белоснежной улыбкой. Он очень сильно хотел пойти к ней, хотел верить, что она жива и здорова, защищена от надвигающегося апокалипсиса. В сознании Эндри не существовало другой реальности. Во всяком случае, такой, которую он мог бы вынести.

У оруженосца было более чем достаточно переживаний и забот.

Потрескивающие в костре раскаленные угли отбрасывали слабый жар, но его было достаточно, чтобы защитить от мороза. Без защиты холмов и деревьев галлийские равнины казались холодными и бесплодными. Резкий безжалостный ветер дул с востока, неся холод Зоркого моря и едкий запах дыма вдали. Джидаштерн пылал, и теперь, приблизившись, они ощущали этот запах.

Внезапно шевельнувшийся, облаченный в накидку силуэт пронесся по лагерю вместе с ветром. Он поднялся, как серо-зеленые крылья. На мгновение Дом стал похож на бога, а не на бессмертного, когда поднял голову, обратив лицо к утреннему небу. Тень скрывала его шрамы – память о том, что осталось позади.

Он направился к лошадям, стоящим в наспех сооруженном загоне. Эндри резко вскочил на ноги. Не отрываясь, он смотрел, как Дом перекидывает седло через спину лошади. Затем бессмертный расстегнул пояс с мечом и пристегнул его к ремням, прикрепив клинок.

Болезненное дыхание с шипением вырывалось сквозь зубы Эндри, когда он хромал, пробираясь через спящий лагерь так тихо, как только мог. Рана на бедре все еще причиняла боль, но достаточно быстро заживала.

– Что вы делаете? – прошептал Эндри, нагибаясь под веревочным ограждением. Он выдохнул и прислонился к боку ближайшей лошади, перенося вес с поврежденной ноги.

Дом повернулся и холодно посмотрел на него. Благодаря рассветным сумеркам его бледная кожа походила на алебастр, а зеленые глаза горели огнем. Первые солнечные лучи увенчали его голову золотом. Он выглядел как настоящий бессмертный принц, слишком высокий и красивый, чтобы быть рожденным в Варде.

– Неужели вы думаете, что я брошу вас, оруженосец Трелланд? – хрипло сказал он.

Эндри вздрогнул, уязвленный обвинением.

– Я думаю, вы собираетесь в одиночку отправиться за Таристаном.

Скривив губы, Дом снова отвернулся.

– Я двигаюсь быстрее, чем военный отряд, – прорычал он через плечо.

– Скорость не спасет вас, Домакриан, – прошептал Эндри, хромая подходя ближе. Он уже видел, как Дом исчезает за горизонтом, обреченный бессмертный на обреченном коне, скачущий за горящим Веретеном и ждущими внутри чудовищами.

Дом надел уздечку на голову лошади и вставил удила ей в рот.

– Такое уже случилось однажды, – сказал он, похлопав кобылу по носу. – Я не позволю ему снова ускользнуть от меня. Я не могу вынести эту боль.

– Нам осталось два дня до Джидаштерна. Всего два дня, – ответил Эндри, слыша отчаяние в собственном голосе. – Вы слышали, что сказали те девочки: город в огне. Вероятно, сейчас он уже превратился в пепел, а в его сердце – Веретено, извергающее лишь боги знают что. Ужасы Инфирны…

Его доводы отскочили от Дома, как меч от щита.

Эндри разочарованно покачал головой:

– Мы даже не знаем, там ли он.

Он схватился за поводья лошади Дома, но бессмертный быстро выхватил их, нависнув над худощавым Эндри. Его ноздри раздувались, зеленые глаза расширились.

– Я знаю о нем достаточно, – отрезал Дом. Его бессмертная красота уступила место бессмертной ярости и огню, веками пылающему внутри. – Таристан издевается над нами, пытаясь выманить Корэйн. Я не доставлю ему удовольствие, позволив убить и ее. – Древний сжал кулаки, костяшки на руках побелели. – Он ждет ее, но сначала ему придется сразиться со мной.

Эндри видел гораздо худшее, чем избитый, павший духом бессмертный. Он продолжал стоять на месте, даже когда Дом выпрямился во весь свой рост, походя2 на что-то среднее между горой и бурей.

– С нами. Ему придется сразиться с нами, – четко возразил Эндри и снова потянулся к поводьям.

Ведя себя, словно капризный ребенок, Дом снова выхватил их.

– Не покидайте нас, – сказал оруженосец, морщась от боли в ноге. – Вы все равно не сможете одолеть его в одиночку.

– Тебе стоит послушать оруженосца.

Когда Сораса Сарн вышла из-за лошади, Эндри вздохнул с облегчением. Она направилась к ним, ее руки были скрещены на груди, а медные глаза полны ярости, сравнимой с яростью Дома. Усмехнувшись, она посмотрела на бессмертного, короткие волосы рассыпались по ее лицу.

Дом усмехнулся в ответ.

– Полагаю, ты в состоянии приглядеть за всем в течение пары дней?

– Конечно, – ответила она. – А ты?

Дыхание со свистом вырвалось сквозь его зубы.

– Сораса, я бессмертный, во мне течет кровь Утраченного Глориана… – Недолго думая, убийца схватила рукоять двуручного меча Дома и сняла его с крепления, быстро развернувшись на каблуках. К удивлению Эндри, Дом не отреагировал с присущей ему скоростью. Вместо этого он