Уже отойдя вслед за полицейскими на порядочное расстояние отфонтана, Мартин обернулся.

Из бассейна вытягивали безжизненные тельца птенцов. Трупспятившего шеали тоже достали – и сейчас не меньше десятка взрослых шеалиожесточённо рвали его клювами и руками в клочки.

А под падающими струями фонтана по-прежнему стояла девочкашеали и смотрела ему вслед.

Допрос был недолгим и походил скорее на исполнение каких-торитуальных формальностей. Безукоризненно вежливый шеали попросил Мартина подробноизложить все его действия – с момента, когда Мартин увидел «шокированногоразумом». Таким несколько выспренним термином полицейский называл затеявшегобойню безумца.

Мартин попытался было изложить и мотивы своего поведения –как вначале он не понял происходящего, как испугался за беззащитных птенцов,как попробовал отвлечь убийцу… Но полицейский дал понять, что эти детали егосовершенно не интересуют. Только факты. Последовательность действий. Встал,побежал, прыгнул, крикнул, выстрелил…

– Видеть, слышать, ненавидеть… – пробормотал Мартин ипринялся размахивать руками, излагая «факты и только факты». Полицейскийблагосклонно кивал. Честно говоря, страха Мартин не испытывал. Может быть,оттого, что уютный кабинет в полицейском участке, уставленный цветами, сшироченными окнами, выходящими, конечно же, на храм, никак не напоминал мрачноеузилище.

«Всё правильно и подтверждено свидетелями, – сказалполицейский, дослушав Мартина. – Народ Шеали не имеет к вам претензий».

Мартин понимающе кивнул. И даже подумал, что народу Шеалистоило бы выразить ему благодарность – за обезвреженного маньяка.

«Шокированный разумом был болен?» – спросил он.

«Да, – подтвердил полицейский. – Он был болен разумом».

«Хорошо, что я оказался рядом», – глубокомысленно сказалМартин.

«Плохо, – отрезал полицейский. – Шокированный разумомпроисходил из глухой горной деревни. Он никогда не видел Чужих. Когда взглядего упал на вас, сидевшего на скамейке словно настоящий шеали, внутренний миршокированного разумом взорвался. Он не знал, как вести себя в данной ситуации.При нём были ритуальные клинки, но он счёл вас слишком опасным и не решилсявступить в бой. Вместо этого древние инстинкты подсказали ему неправильную вданном случае модель поведения – убить несколько птенцов и убежать, пока хищникпожирает тела».

Мартин сидел как оплёванный. Хватал ртом воздух.

«Вы не виноваты, – сообщил полицейский. – Виноват старостадеревни, выпустивший шокированного в город без предварительной подготовки. Онпонесёт наказание».

«Я не знал…» – сказал Мартин.

«Разумеется. Вы не виноваты».

И всё-таки Мартин чувствовал себя виноватым. Вспоминалжёлто-зелёный пух, прибиваемый струями фонтана, розовую воду, застывшую девочкушеали… Он помотал головой, отгоняя воспоминания. Всё, проехали. Было и не было.Надо жить дальше. Мартин сказал:

«Вы могли бы мне помочь? Я ищу женщину своей расы, прибывшуюна Шеали неделю назад. Вот её фотографическое изображение…»

«Это потребует времени, – ничуть не удивившись просьбе,ответил полицейский. – Приходите к вечеру».

Мартин кивнул. Сказал:

«Я ухожу. Я приду вечером. Спасибо вам».

«Не забудьте документ на птенца». – Полицейский протянул емукартонный кругляш, исписанный мелкими строчками.

«Что это за документ?» – удивился Мартин.

«Ваше вмешательство спасло птенца, который неизбежно долженбыл погибнуть. Теперь этот птенец не принадлежит нашему городу. Он – член вашейстаи».

Мартин протестующе вскинул руки, слишком поздно сообразив,что на жестовом туристическом это обозначает предельную степень восторга.

«Постойте! Мне не нужен птенец шеали!»

«Он уже не принадлежит городу. Он – ваш».

В течение десяти минут Мартин спорил с полицейским. Хотяможно ли называть спором два монолога? Мартин растолковывал, что в человеческойкультуре не принято забирать в рабство или усыновлять спасённых от смертисуществ. Полицейский объяснял, что культура шеали основана на традициях, испасённое от смерти существо «переходит в новую стаю». Мартин уверялполицейского, что вовсе не ставил своей задачей спасти какого-то конкретногоптенца. Полицейский сообщил, что многочисленными свидетелями подтверждено –только вмешательство Мартина сохранило птенцу жизнь. Мартин наотрез отказалсязабирать птенца на Землю, равно как заботиться о нём на Шеали. Полицейскийпризнал, что такое право у Мартина есть – но тогда оставшийся в одиночествептенец погибнет. Мартин язвительно спросил, имеет ли он право делать с птенцомвсё, что ему угодно? Полицейский подтвердил, что несовершеннолетняя особь,«выпавшая из гнездовья», не пользуется защитой законов.

Из полицейского участка Мартин выскочил красный и в голосругающийся матом.

Птенец шеали! Член «его стаи»!

Он представил себе гигантскую канарейку, расхаживающую поего московской квартире. Представил, как, возбуждённо размахивая крыльями,птенец сообщает: «Папа, папа, а мальчишки во дворе сказали, что я тебе неродной!»

– Сволочи! – завопил Мартин. – Идиоты! Дебилы!

«Документ на птенца» жёг руку. Мартин мстительноухмыльнулся, приноровился порвать карточку. И вспомнил: «Я жива. Я же говорила– я девочка».

Если бы он не заговорил с маленькой шеали…

Впрочем, кинулся бы он спасать птенцов, не поговорив вначалес «девочкой»?

– Дурак… – обречённо прошептал Мартин.

Всё-таки правила для туристов были написаны не зря…

Спрятав картонку в карман, Мартин побежал к фонтану.Почему-то ему представилось, что девочка так и стоит под струями воды – мокрая,продрогшая, в один миг ставшая абсолютно одинокой и беззащитной…

Девочка сидела на скамейке. Мокрая, взъерошенная ибеззащитная. Мартин понял, что это именно она – остальных птенцов от фонтанаувели, да и все следы побоища исчезли.

Мартин перешёл на шаг. Присел рядом. Посмотрел на птенца.

«Как глупо всё получилось, – сказала девочка. – Теперь я втвоей стае?»

«Да», – ответил Мартин.

Девочка спросила:

«А у вас вообще есть стаи?»

«Нет. Есть семьи… нации… государства… Но это другое».

«Я так и думала. Плохо».

– Ну что мне делать, а? – произнёс Мартин в пространство.