в ювелирный магазин за час до Рождества или школьницы за автографом смазливого певца.

— М-м-м-м…

Вместо голоса тело согласилось только томно прокряхтеть, от чего горло спёрло до острой боли и прорвалось горячей жижей и неукротимым кашлем.

Словно маленькая струйка неторопливо пролизала бетон и разорвала плотину.

— Как мило, что ты помнишь мой номер… Таня.

Жар тотчас спал. Осколки сознания слепились воедино, словно волосы в ситечке ванного слива, обратившись в такой же мерзкий кусочек жижи, но всё равно способный отличить голос, который узнала бы из тысячи.

— Дж… Джон…?

— Лучше помолчи. Ещё немного и тебя бы не спасли, так что побереги силы.

Опустившись рядом на одно колено, мой суженный присмотрелся к мои всё ещё неосознанным глазам и похлопал по спине, помогая с новой силой прочистить лёгкие надрывистым кашлем.

— Вы выловили всех?

Первые внятные слова дались с трудом, но ком исчез, оставив после себя лишь пустоту и резко ворвавшийся в грудь ледяное дыхание ветра, когда я взмыла вверх и поплыла вглубь летающего замка у принца на руках.

— Тебе срочно нужно в лазарет. Поговорим там.

Оставив гордость под водой и отдавшись головокружению от введённых препаратов, я не стала спорить и быстро утонула в объятиях льва, словно в ласковой грелке, столь желанной, но недосягаемой для сотен прочих грудастых «кровопийц».

Очнуться вновь оказалось мучительно больно.

В ушах всё ещё звенело, но тепло и сладость ароматов кожи и мирта намекали, что это уже не ржавое корыто, а императорский «Грифон» за час поправший Атлантику, будто Англия была всего-то через дорогу.

— У принцессы гипотермия, но пока обойдёмся витаминами. Может быть озноб и тошнота, однако её лёгкие скоро окончательно очистятся, так что сейчас поставлю капельницу.

Думать было тяжело. Голова всё ещё нежилась в томной боли, но перины обняли ласковой прохладой шёлка, подговаривая обессилевшие мышцы поддаться искушению сна, однако…

— Сейчас её высочеству больше всего нужен пойкой.

Знакомый низкий голос и запаха дамских сигарет растормошили любопытство, практически вынудив через боль приоткрыть глаза.

— Или можете согреть её высочество своим телом.

Джон стоял у изголовья кровати рядом с белым ангелом, а приглушенное освещение отбрасывало от статной фигуры императора длинную тень, словно укутывая меня его плащом и заботливо не слепя болезненно щипавшие от соли, глаза.

— Спасибо за совет. Можете идти, леди Кейнуэн.

Поклонившись, женщина искоса поймала мой взгляд и с улыбкой исчезла за дверью, когда Джонни склонился надо мной.

— А теперь нам пора поговорить…

Утренний полёт…

Морозный воздух обжигал едва прикрытые плечи, пока охрана, как и было приказано, сделала вид, будто спутали платье королевы с утренним туманом. Слуги всё ещё спали, так что замш инкрустированных туфель быстро отчеканил по дворцовому мрамору и без лишних глаз достиг кабинета.

— А я думала, вы останетесь в храме до завтрака… ваше Величество.

Тихо прикрывая дверь, мне с трудом удалось спрятать лёгкий испуг за невинной улыбкой.

— И тебе доброго утра, Нанами…

Девчонка тоже ответила мне тёплой, но сонной и всё ещё печальной улыбкой.

— Если будете и преть так украдкой покидать дворец, то я поверю сплетням о вашем любовнике.

Мой секретарь строго вскинула бровь, будто испытывая меня на что-то, но даже после года, утопавшего в работе, в её глазах так и не прорезался тот старый, их семейный с Джеем огонёк.

— Если это правда, то прошу вас оказать мне милость и сообщить его имя. Для страны будет лучше, если представить людям официального фаворита…

В её словах не было упрёка. Пожалуй, лишь она меня по-настоящему понимала… вот только, в отличие от королевы, спокойно утоляя печаль в постоянной смене «постельных грелок», но, несмотря на это, всё равно раз за разом возвращаясь в одинокую и холодную постель…

— Страна-страна…

Взяв из её рук чашку с тёплым какао и пряным ромом, я отошла к окну и выглянула на дворцовый парк сквозь тоненькую щёлочку меж бархатных гардин.

— Она ничем не лучше мужика…

После всего случившегося, мне так и не удалось вернуться в школу.

Похороны… парламент… перестрелки на улицах…

Всё поглотило с головой, иссушив и слёзы, и печаль. Тимур помогал, направлял, но за то, что он выпросил у Джона отсрочку свадьбы на траур по отцу, я была готова его расцеловать, однако…

— Ты любишь её страстно и жертвенно, а она будет плевать тебе в спину.

В горле назрел горестный комок, а язык не спешил выпаливать правду, упрашивая губы неловко расплываться в улыбке в паузах между слов.

— Очарует и солжёт, лишь бы выпить до дна, как банку колы, пока тщеславные ублюдки будут облизывать свой образ патриота на парадном фото, но… таков уж мир, что родина всегда будет любить вторых, а не тех, для кого любовь к ней стала смыслом и делом жизни…

Я бросила взгляд на Нанами взгляд полный скованных слёз.

— Вот поэтому никто и не заплачет по королям…

Папа всегда хотел, чтобы я прожила красивую жизнь в рюшках и шелках. Для всего остального у него был Томми, но… будь брат хоть идеалом, разве стоит это всё, чтобы кому-то что-то доказать?

Не найдя в себе ответа или испугавшись того, какой могла бы дать, я быстро смахнула чувства с ресниц и вздёрнула подбородок, встретив взгляд Нанами уже без слабости и слёз.

— А теперь давай закончим об этом. Живые превыше мёртвых.

— Как прикажете.

Нанами быстро перелистнула пару листков и положила на стол несколько официальных бумаг, а сама вгляделась в планшет.

— Для начала, требует подписи верительная грамота для мисс Лии. Его высочество прислал вам запрос на самый лучший титул, который подошёл бы его будущей супруге.

Я бегло взглянула на документ.

— Графиня Кнайпхофе… а у брата губа не дура.

Траур по отцу пришлось сократить, обрадовав народ назначенной свадьбой и представив жителям столицы ту счастливицу, что