– Да, – отозвался Иеясу. – Ты будешь подзащитой – но только до тех пор, пока между Тоетоми и Токугавой сохраняется мир.Поэтому будь готов защититься сам, Уилл. Не совершай ничего в открытую. Встенах крепости тебя поджидает немало врагов, возможно даже… Впрочем, неважно.

– Мой господин, вряд ли они поставят на картувсё, чего достигли. И, уж конечно, принцесса Едогими не рискнёт своимисыновьями только для того, чтобы отомстить мне. Мне кажется, они тоже попалисьна удочку предрассудка, будто я приношу вам удачу, и этим способом норовят хотьнемного вас ослабить.

– Я знаю, – проронил Иеясу. Глаза его, почтизакрытые, внезапно широко раскрылись и обратились к нему. – И всё же, Уилл, вотчто я тебе скажу. Не расставайся с мечом даже во сне, а когда придёт время –используй его во всю силу.

Уилл нахмурился:

– Боюсь, что я не понимаю вас, мой господин.Как не понимаю многого в этом деле. Я обещал подставить Тоетоми под удар,вызвать их на бой путём обстрела крепости из пушек. А стоило им попросить о началепереговоров, как вы тут же исполнили их просьбу. А когда они запросили мира –на своих условиях, мой господин, – вы пошли и на это. Мне кажется, я никогда непостигну искусства дипломатии.

– Ты хотел, чтобы мы оставались тут многиегоды?

– Ещё несколько обстрелов, мой господин…– Онипошли на переговоры потому, что принцессу Едогими повергло в ужас ядро,рухнувшее на крышу её дворца, Уилл. Но я слишком хорошо знаю принцессу. Онаоправилась бы достаточно быстро, и тогда бы её воля усилилась вдвое. Нужно былоиспользовать этот удачный момент.

– Но что мы выиграли, мой господин? Если бы ямог понять…

– Уилл, я никому, кроме сегуна, не поверяюсвоих сокровенных мыслей. Даже тебе, Уилл. Но поверь, всё, что я делаю, – винтересах Японии. – На тонких губах промелькнула улыбка. – По крайней мере,Японии в моём понимании, то есть Японии Токугавы. Поверь этому. И запомни это.Именно поэтому я предупреждаю тебя – будь осторожен, будь всё время начеку.Может быть, мне придётся просить тебя, Уилл, отдать за меня свою жизнь.

Взор, устремлённый на него, был твёрд, дажежесток. О Боже, подумал Уилл. Он просит меня об этом как раз сейчас. О Боже!Хотя какой я могу подвергаться опасности, если два сына Едотими – в лагереТокугавы, а саму осаду вот-вот снимут. Ни одна мать не пожертвует двумясыновьями, даже во имя третьего. Даже японская мать. Даже принцесса АсаиЕдогими. Никогда.

– Но не сомневайся, Уилл, – прошептал Иеясу. –Ты будешь отомщён. Что бы ни случилось, не сомневайся в этом. И не сомневайся,что твою жену и детей будут чтить всегда – пока встаёт на небе солнце.

– Мой господин, я…

– А теперь ступай. Я слышу сигнал рога.

Сигнальные рожки трубили повсюду. Уиллвыполнил коутоу, поднялся, пошёл к двери. Здесь он повернулся, чтобыпоклониться ещё раз, и увидел взгляд, которым провожал его принц. Неужели егоглаза полны слёз? Слишком далеко, чтобы разобрать.

Сукэ ждал в коридоре, вместе с Хидетадой игруппой даймио.

– Ну что ж, Андзин Миура, – промолвилХидетада, – сегодня тебе предстоит выполнить величайший долг перед Токугавой.Будь уверен, твоё имя навсегда останется в почёте для моей семьи и моих людей.И ещё помни, Андзин Миура: хоть эта армия и растает через неделю, наши мысливсегда будут с тобой. – Мой господин, – возразил Уилл, – я ведь буду всего лишьзаложником. Вы же говорите так, словно я иду на казнь.

Секунду Хидетада не спускал с него задумчивоговзора:

– Нынешние времена – опасные времена, АндзинМиура. Для всех нас. А теперь – до свидания.

Уилл вышел наружу, Сукэ за ним.

– А теперь, Сукэ, скажи мне прямо, – прошепталУилл. – Мы же старые друзья. Что тут затевается?

– Ничего, Уилл, – удивился Сукэ. – Во всякомслучае, ничего такого, о чём бы ты не знал. Заключён мир, война закончилась. Тыне боишься отправиться заложником в Осакский замок?

О Господи, подумал Уилл. Он лжёт мне. Они вселгут мне.

– Почему я должен бояться Осаки, Сукэ? Потомучто Исида Норихаза – один из командующих гарнизоном? Я заложник, следовательно,неприкосновенен. До тех пор, пока Токугава выполняют свою часть договора.

– Именно это я и хотел сказать, Уилл. Ну, воттвой конь. Самый лучший из всех, что мы смогли добыть для тебя. Жаль, что тыбез доспехов. Мы послали за ними в Миуру, но, как ты сам сказал, твоёпребывание в Осаке надолго не затянется.

Как беспокойно бегали его глаза!

– Хорошо, – вздохнул Уилл. – Но, пожалуйста,передай привет моей жене, Сукэ. Я не видел её девять месяцев.

Сукэ поклонился:

– Это будет исполнено, Уилл. И ей передадут,что ты исполняешь свой долг как Токугава.

– Вплоть до гибели, а, Сукэ?

– Что за чепуху ты городишь, Уилл?

– Тем не менее, старина. Так как всё в этойжизни неопределённо, кроме определённости смерти, я хочу попрощаться с тобойтак, словно мы больше не увидимся. – Он протянул руку. – Благослови тебя,Господь. И Токугаву.

Сукэ заколебался, потом схватил его ладоньобеими руками.

– И тебя, Уилл.

Уилл повернулся к лошади, слуга держал емустремя. Помедлив, он снова обернулся к Сукэ.

– Я оставляю Сикибу и детей на твоё попечение.Не забывай о них.

– Конечно, Уилл. Но к чему разговоры о смерти?Мы с тобой выпьем ещё не одну чашку сакэ, я уверен в этом. На долю секунды ихглаза встретились. Для этого я приплыл в Японию, подумал Уилл? Нет. Но дляэтого я решил следовать за золотым веером. Для этого мне подарили дом ибогатство, крестьян и положение, честь и красавицу жену. Чтобы умереть, когданаступит мой час. Как умер молодой рыцарь Като Кенсин на поле у Секигихарыпятнадцать лет назад. Потому что в тот день это было его долгом.

Он вскочил в седло, и слуга отступил всторону. Уилл коснулся шпорами боков коня, и тот потрусил из ворот по замёрзшейтраве. Холодно. Солнце висело высоко в небе, и всё-таки было холодно. Январь –не самое лучшее время для ведения войны. Армии будут рады разойтись по домам.Они, похоже, чувствовали то же самое. Завывание сигнальных рожков и крикиприветствия раздались за деревянными надолбами и из лагерей Асано и Мори,лежащих к северу. Их услышат и подхватят воины Сацумы на том берегу реки. Войнакончилась. А Андзин Миура? Андзин Миура выполняет свой долг.