больше не найдёт. Мы об этом позаботимся. Но Эрик доставил им слишком много хлопот… это не могло остаться совсем без последствий. Думаю, мы легко отделались.

«Ничего не изменилось, – хотела сказать я. – Вы не добились ничего. Даже Строма освободили только благодаря мне. Забастовка ничего не изменила… Мир остался таким же несправедливым, каким был всегда».

Но, само собой, я ничего не сказала.

Я сама не была бы готова идти до конца – так как могла требовать этого от других?

И всё же с того самого дня, как я увидела Горре лежавшим там, в переулке, с его удивительной головой, проломленной самым обычным камнем, что-то новое поселилось во мне.

Желание Эрика Строма, ставшее и моим желанием, было теперь куда более личным, чем прежде…

И, думая о встрече с Эриком, о предстоящем нам новом походе за Сердцем Стужи, я трепетала от нетерпения и страха.

Впрочем, не только они заставляли меня трепетать.

* * *

Спустя несколько дней Эрик Стром всё ещё не вернулся домой, и вечерами я тихо сходила с ума от беспокойства, сидя у камина с одной из его книг и по нескольку раз перечитывая одну и ту же страницу.

Тогда же я обнаружила новые чёрные следы от эликсиров под собственной кожей. Особенно заметными они оказались на груди, руках и ногах. Я долго разглядывала себя в зеркале, привыкая к очередной новой черте в облике. Я не знала, удастся ли убрать их в процессе реабилитации – о таких вещах препараторы быстро привыкают не думать.

Я перемыла всю посуду, дважды протёрла полы, вычистила камин – всё это не уменьшило тревогу. Я не послушалась ястреба – и вряд ли для Строма послужит оправданием то, что я спасла ему жизнь.

Забастовка завершилась. Я вернулась в центр. Кропари и охотники, не покидавшие рабочих мест, посматривали на меня косо – а может, мне это только казалось.

В отсутствие Эрика мне приходилось участвовать в коллективных охотах в составе групп на слое Мира, и, кажется, наставник мог бы мной гордиться. Я была точной, собранной, быстрой. Здесь я не думала о косых взглядах или Строме. Здесь, как и всегда, не было места ничему, кроме Стужи.

Как ни странно, здоровье Строма меня не тревожило. Я так привыкла видеть его сильным, несгибаемым – казалось, всё ему нипочём – что даже такое долгое пребывание под опекой кропарей меня не смутило.

И в самом деле, когда очередным вечером – на город опускался необычайно яркий, оранжевый закат – входная дверь наконец открылась, и я безошибочно узнала звук его шагов, Стром выглядел точно так же, как всегда. Разве что заметная темнота под глазами выдавала, что ещё недавно он был нездоров.

Он был одет просто – на чёрном плаще больше не было знака Десяти, заключённого в круг. Я заметила, что кожа вокруг разъёма у него воспалилась, а следы от эликсиров на руках казались чернее обычного.

Не поздоровавшись со мной, он подбросил дров в камин и сел за стол. Я подошла, чтобы налить ему чай, и он поморщился, когда я случайно задела его руку своей.

Раньше меня бы это задело, но теперь я разозлилась.

– Я думала, ты будешь рад меня видеть.

– Я рад тебя видеть. И именно поэтому молчу. Ведь то, что я скажу, может тебе не понравиться, Хальсон.

Как я и думала – будто и не было Каделы, забастовки, смертного приговора, пещеры, поцелуев… с Эриком Стромом было не угадать, в какой момент придётся начинать всё заново.

– Я вся внимание.

– Уверена? Очень хорошо. – Он отставил чашку, и я заметила, что его пальцы подрагивают. Возможно, в Каделе ему досталось больше, чем я думала. – Ты нарушила приказ. Опять. А ведь я выражался предельно точно, Иде.

– Ты мог умереть…

– Это моё дело. Я знал риски, я принял решение…

– Это не только твоё дело! – Глупо было кричать, выходить из себя – с ним это всё равно никогда бы не сработало, – но слишком долго сдерживаемое напряжение вырвалось на волю, и я ничего не могла с ним поделать. – Это и моё дело. Мне не всё равно, что с тобой будет… В конце концов, как бы я нашла Сердце без тебя? Разве ты об этом не думал?

– Если бы ты попала в беду из-за вашей с Бартом идиотской затеи, ты бы определённо никогда его не нашла. Я, конечно, подозревал, что вы попытаетесь сделать что-то, сколько ни проси… Но уж, конечно, не ожидал, что это будет такая глупость.

– Это был твой собственный план.

– Я прекрасно знаю свой собственный план! – Стром редко повышал голос, и я вздрогнула. Заметив это, он заговорил тише. – Любой ход – бессмыслица, если сделать его не вовремя. То, что могло пойти во благо, не дало ничего.

– Ты жив. Ты на свободе. – Конечно, мне стоило рассказать ему о Биркере. Но я не рассказала – может быть, отчасти из желания убедить его в том, что наша забастовка, гибель Горре были не напрасны. Убедить его – или себя?

– Я и так был бы жив и на свободе.

Эрик Стром не мог бы сделать мне больнее – от этих его слов перехватило дыхание, похолодели руки. Но я не могла позволить ему заметить – и высоко подняла голову.

– Я хотела помочь тебе. Я не могла просто ждать, пока ты был там, в Каделе. Пока они… я должна была что-то сделать. Кроме того, разве всё это – не то, чего ты хотел? Препараторы сделали что-то наперекор Химмельнам, выступили вместе, и…

– Жалкая горстка. Балаган, который показал, что мы беспомощны – и не готовы на действительно серьёзные шаги. – Видимо, он не мог усидеть на месте – поднялся и встал напротив камина, как будто там, на раскалённых углях, плавился и чадил его драгоценный план.

Я встала рядом с ним, глядя в его упрямую щёку – на меня он не смотрел. Щека была гладко выбрита – он сделал это перед тем, как прийти сюда.

Ко мне.

– И что мы способны объединиться, – тихо сказала я. – Сплотиться вокруг тебя, ради тебя… а ведь не все там даже тебя знали. Весь Химмельборг увидел, что не все довольны тем, как всё устроено… разве этого так уж мало?

– Не заговаривай мне зубы, Иде. – Он устало вздохнул, прикрыл глаза. – Я больше не один из Десяти, я лишился контроля над препараторами, теперь за мной будут гораздо пристальнее следить. Кроме того, если нам снова