в подтверждение раскольничьих доказательств; оно написано довольно сдержанным языком (в противоположность Аввакуму) и не без некоторого литературного таланта. Но оно отличается также крайней мелочностью в нападках на никоновское исправление при новых переводах книг. Например, он восстает против того, что слово «церковь» заменено словом «храм»; что вместо «о Бозе» напечатано «в Бозе»; вместо «креста» – «древо», вместо «обрадованная» – «благодатная» и тому подобное. Никита не ограничился книжными и обрядовыми подробностями. Он громит Никона за то, что тот велел из Суздальского собора вынести амвон с колончатыми стенками и на место его поставить открытый рундук; хотя амвон сей, судя по золотой надписи на нем, существовал около 300 лет, ибо был устроен суздальским епископом Дионисием в XIV веке, во время великого князя Нижегородского Дмитрия Константиновича. По сему поводу он ссылается на старинные иконы, где амвоны изображены «по чину Влахернской церкви, а не рундуками»; ссылается и на древний амвон Св. Софии Константинопольской, который имел серебряные столпы. Нападает он на перемены в одеянии духовенства: так, Никон свой белый клобук «надел на рогатую колпашную камилавку, аки сельских баб на волосник»; под мантией стал носить разнополый кафтан, наподобие иноземца; такие же кафтаны, названные «рясами», велел носить всему духовенству, в чем «поревновал жидовским и римским обычаям», и все такие перемены, не согласны-де с изображениями на старых иконах.

Это сочинение попа Никиты получило видное место в распространении первоначального раскола, ибо Никита давал его читать многим лицам. Оно производило большое впечатление, наряду с «Проскинитарием» старца Арсения Суханова, посланиями Неронова, Аввакума и прочих. Все сии сочинения тогда усердно переписывались, читались и обсуждались в Москве в разных обывательских домах, куда сходились люди, увлекавшиеся обличениями Никоновых нововведений и вопросами об истинном благочестии. В числе лиц, усердно читавших челобитную попа Никиты, находился и Федор Иванов, дьякон придворного Благовещенского собора, также один из наиболее крупных расколоучителей, сочинения которого также обнаруживают значительную начитанность и некоторый литературный талант. Дьякон Федор был подвергнут розыску; причем книги и тетради были от него отобраны в декабре 1665 года. При допросах он не скрывал своего отвращения к служебникам новой печати, своих сношений с Нероновым, Аввакумом, Никитой и так далее. В ожидании соборного суда его посадили на цепь.

Почти не меньшим значением в первоначальной истории раскола пользуется борисоглебский поп Лазарь; он также написал большое сочинение, изрыгающее хулы на новоисправленные богослужебные книги, которые считает исполненными ересей жидовской, армянской и латинской. В 1661 году он был сослан в Тобольск, вместе со своим единомышленником и другом патриаршим поддьяком Федором Трофимовым, оба с их семьями. В Тобольске тогда проживал известный сербский католический священник Юрий Крижанич, который изображает Лазаря человеком, подверженным пороку пьянства и сквернословия. За свою нераскаянность поп Лазарь и поддьяк Федор были потом отправлены в Пустозерский острог.

Кроме названных сейчас лиц из белого духовенства, а также и не названных (например, ризоположенского попа Иродиона), в 50-х и 60-х годах XVII столетия в числе расколоучителей является немало и представителей монашествующей братии. Во-первых, бывший игумен московского Златоустова монастыря Феоктист. Он был ближайшим последователем Неронова и под его руководством начал писать челобитные и другие сочинения в защиту раскола и против Никонова исправления книг. Одно время он имел убежище у вятского епископа Александра, который сам разделял некоторые мнения расколоучителей о неправильном исправлении богослужебных книг. Далее бывший архимандрит муромского Спасского монастыря Антоний и бывший строитель московского Покровского монастыря Авраамий; старец того же Покровского монастыря Спиридон Потемкин, происходивший из рода смоленских дворян и находившийся в родстве с Ф.М. Ртищевым; другой Потемкин, старец Ефрем, удалившийся в пустынные леса Нижегородского края и там проповедовавший окрестным жителям о том, что уже народился антихрист, что истинная вера повреждена новопечатными книгами и так далее. Подобно ему, удалился в костромские пустыни старец Капитон, по происхождению крестьянин; человек совсем безграмотный, он тем не менее приобрел столько поклонников своей проповедью против троеперстия, что по его имени они стали называться Капитонами. Были и разные другие старцы (Симоновский Серапион, Кожезерский Боголеп Львов, Богородицкий на р. Инзе Герман и пр.), ратовавшие против исправленных книг и обрядов устно и письменно.

Но что особенно замечательно: на стороне расколоучителей оказался целый монастырь, и притом такой знаменитый и первостепенный, как Соловецкая обитель. Здесь противониконовское движение начал сам настоятель монастыря архимандрит Илья. Когда в 1657 году от новгородского митрополита сюда присланы были новонапечатанные служебники, архимандрит и ближайшие его советники сначала их спрятали; а в следующем году, когда монахи узнали о том и произошли толки, Илья созвал всю черную братию, увещевал ее постоять за православную веру и не принимать латинских новшеств. Увлеченная его единомышленниками братия согласилась с ними и подписала приговор о том, чтобы священники и дьяконы не смели служить по новопечатным книгам. Илья и его помощники после того стали распространять расколоучение по всему Поморскому краю и по многочисленным монастырским владениям. Архимандрит Илья вскоре умер. Преемник его Варфоломей, хотя и пытался отменить помянутый приговор и ввести новые книги, но безуспешно; раскол и проповедь о наступлении времени антихриста нашли очень благодарную почву среди приверженной к старине малограмотной братии и окрестного населения.

Итак, благодаря удалению Никона из Москвы и отсутствию настоящего, властного архипастыря Русской церкви в течение 8–9 лет раскол укоренялся и распространялся в Русской земле, встречая довольно незначительное противодействие со стороны духовных и светских властей. Поэтому Московский церковный собор, съехавшийся в феврале 1666 года и торжественно открытый царем в конце апреля, имел своей первой задачей приготовить меры против раскола и подвергнуть суду его главных деятелей. Не ограничиваясь карательными мерами, собор пытался действовать путем убеждения и канонических доказательств. Он обратил особое внимание на помянутые выше наиболее крупные раскольничьи сочинения, именно: челобитную попа Никиты и свиток попа Лазаря, так как эти сочинения заключали в себе главные основания раскольничьего учения, систематично и ясно изложенные. Написать опровержение на челобитную Никиты поручено было сначала Паисию Лигариду. Написанное им на латинском языке опровержение было переведено на русский иеромонахом Симеоном Полоцким. Но оно оказалось недостаточно убедительным и страдало общими местами. Тогда собор тому же Симеону Полоцкому поручил составить опровержение более подробное и, кстати, разобрать также сочинение или свиток попа Лазаря.

Этот Симеон, по фамилии Ситнианович, был уроженец Белоруссии и получил высшее образование в Киево-Могилянской коллегии, где в его время в числе наставников был известный Лазарь Баранович. Приняв пострижение, он поселился в полоцком Богоявленском монастыре и занял должность дидаскала (преподавателя) в братском училище сего монастыря. При своей значительной учености Симеон обладал еще литературным