Отсутствие дополнительных защитных девайсов у стрелков вовсе не означало, что им воспрещалось ими обзаводиться самостоятельно. Как раз напротив, тем более что чисто технически их каски ничем не отличались от касок ратьеров и пикинеров, и любой кузнец мог приделать к каске забрало с нащечником, превратив стрелковую каску в копию защитной каски пикинера. Просто обеспечить всех защитными касками не было возможности, так как горячая ковка заклепок пока не поддавалась механизации и требовала ручного труда. Да и стрелкам будет не очень-то сподручно стрелять и целиться, будучи в защитной каске, сильно перекрывающей обзор. Поэтому некоторое время спустя, после первого боевого крещения, стрелки для защиты лица стали приклепывать к своему шлему широкие поля, получалось нечто вроде железной шляпы.

Для амортизации удара внутри каски были проделаны маленькие отверстия, через которые натянули ремешки, получилось вроде как в строительных касках будущего. Благодаря этому создавалась воздушная прослойка между внутренней поверхностью каски и кожаным, стеганным конским волосом подшлемником. Покатая, полусферическая форма каски была способна неплохо справляться с амортизацией ударов, а при определенных углах атаки клинок будет и вовсе соскальзывать. Соединенные вместе, эти решения обеспечивали прекрасную защиту головы. Чтобы вывести из боя воина в такой каске, потребуется хорошо изловчиться для нанесения мощного поставленного удара. Далеко не каждый опытный боец, даже будучи вооруженным тяжелым мечом, в горячке боя сможет нанести ощутимый урон воину, защищенному каской моей конструкции. От крепкого удара тяжелой булавы или клевца даже навороченная защитная каска не спасет, но все же есть шанс, что голову не проломят, человек просто потеряет сознание и словит сотрясение мозга, но все-таки останется жив, если, конечно, при сильном ударе шею не сломают.

Подбородок и шея тяжеловооруженных воинов (ратьеров и пикинеров) были спрятаны за массивным горжетом. Горжет снизу подпирали наплечники, еще ниже находилась односторонняя, защищающая грудную клетку и живот кираса. Односторонняя трехмиллиметровая кираса, или нагрудник, крепилась за спиной перехлестывающимися крест-накрест кожаными ремнями. Кираса выдерживала обстрел из луков, но пасовала перед выстрелами наших тяжелых пехотных арбалетов. Под эту кирасу надевался поддоспешник, состоящий из кожи, материи, войлока или конского волоса, он служил для смягчения ударов.

В случае нужды спину мог прикрывать новый фанерный щит со специально предусмотренными ремнями для за спинного ношения. С этой же целью у стрелков использовался простой ранец-колчан с фанерными вставками, под завязку набитый стрелами и болтами. Ранец был снабжен удобными для ношения широкими ремешками и лямками.

А уже зимой следующего года в ротах появились полевые кухни и хлебопекарни. Они должны были сильно сократить обозы и, следовательно, увеличить скорость передвижения войск по местности.

Конечности пикинеров и ратьеров прикрывали такие штамповочные изделия, как наручи, наголенники, наколенники, налокотники и поножи. Все они были очень просты в изготовлении, зачастую мы обходились без штамповки, простым тиснением. К примеру, поножи, защищавшие ноги ратника, состояли из одной выгнутой железной планки, прикреплявшейся к ноге ремнями.

О получившемся щите, обзаведшемся дополнительно некоторыми девайсами, надо сказать отдельно пару слов. Он получился поистине многофункциональным, не имеющим аналогов за рубежом. В походных условиях и при некоторых видах боя щит переносили за спиной. Он имел специальные откидные железные упоры, втыкаемые в землю, что позволяло пехотинцу прикрыться (стоя – до пояса, сидя – целиком), используя его как статическую защиту, одновременно полностью освобождая руки. Прямоугольный, склеенный из фанеры, он был не только прочным, но и достаточно легким. Маневрирование щитом в бою облегчал долевой желоб, который служил удобным вместилищем левой руки. Для большей прочности по краям щит был обклеен железной полосой, достигал в высоту 130 сантиметров. Щит был покрашен в не типичный для русского воинства (они отдавали явное предпочтение красному цвету) цвет, он был весь угольно-черным и с желтым крестом. Щит имел по краям – вверху и в середине – специальные полукруглые отверстия, в них для большей остойчивости могла вставляться и закрепляться пика. Помогать себе удерживать пику щитом можно было и в статичном положении, и при движении. При движении тяжесть щита могла частично компенсироваться за счет ремней, крепящихся к амуниции. А тяжесть копья при наступлении, в свою очередь, могла компенсироваться использованием в качестве подставки щита, когда копье вставлялось в специальные выемки по краям. Более того, при наступлении копье можно было держать сразу двумя руками, повесив мешающий щит за спину.

Вообще, практикуемые в моих войсках черно-желтые цвета целиком и полностью доминировали в облачении воинов. Черные доспехи и желтые надоспешники с черными крестами имели пришиваемые на поля черные буквы и цифры – для обозначения родов войск, званий, номеров частей. Также полковые знамена, батальонные и ротные малые знамена были выполнены в желто-черной палитре (черный крест на желтом поле).

С кольчугами вообще и с кольчужным капюшоном (хауберком) и кольчужной бармицей (защита шеи) в частности я решил не связываться вовсе – слишком трудоемкая и технологичная работа с проволокой. Поставить на поток плетение кольчуг при достигнутых технических возможностях никак не получится. Но, несмотря на то что кольчуги в стандартный воинский набор я не включил, дополнительно обзаводиться ими вовсе не возбранялось. Если кто-то захочет в индивидуальном порядке ее приобрести – пожалуйста, препятствий к этому не было. Я строго придерживался правила по минимуму включать в доспешные и воинские наборы изделия, не поддающиеся массовой штамповке.

Кроме того, с моей подачи ратьеры вскоре обзавелись противоарканной защитой, стилизованной под гигантские крылья, заимствованные мной у польских гусар XVI века. Это не только функционально, особенно в свете столкновения со степняками, но и смотрится просто феерично. Потрясшее воображение современников нововведение я ввел в своей коннице только весной следующего года.

– Ну, что, Бронислав, здесь затормозим? – спросил я у командира сводной группы войск, обозревая открывшуюся взору поляну.

– Можно, – согласился княжий десятник и по совместительству мой полковник.

Я дал отмашку вестовому.

– Сто-ой!!! – протяжно закричал тот в рупор, его команду тут же спецсигналом поддержали трубачи, а барабаны замолчали.

Все пять батальонов, все 1,5 тысячи человек уже шестой день кряду находились в учебном походе, а потому никаких лишних заминок при остановке на ночлег не произошло. Действия всех и без того тренированных, местами, я бы даже сказал, перетренированных подразделений были доведены до автоматизма.

– Перекрыть ротными заставами все дороги и тропы к лагерю! – распорядился Бронислав. – Начальника разведки живо ко мне!

– В четырех местах придется посадить заставы, – ответил прискакавший десятник конного дозора и, привстав в стременах, указал рукой направления, нуждающиеся в перекрытии заставами.