Однако самым тяжелым было то, что повзрослевший Ричард понял, что больше не может так. Он не любил музыку, которую его заставляли исполнять, нет, вернее так – он ее ненавидел: за фальшь, за искусственность, за вторичность. И та самая страсть к музыке, которая жила в нем, начинала сжигать его самого – изнутри. Ричард не понимал, что и для кого делает, но точно знал одно – то, что исполняют «Пепельные цветы», ненадолго задержится в памяти людей. Поклонницы, даже самые рьяные, вырастут и забудут их, а сами они через несколько лет окажутся никому не нужными.

Это было забавно: во время долгих перелетов и переездов он слушал в наушниках одну музыку, а исполнял совершенно другую. И от этого становился сам себе противен, но ничего не мог поделать – контракт есть контракт, пусть и долгосрочный. Таким же противным – грязным – ему казалось и то, что люди видят в нем куклу, открывающую рот под фонаграмму. Называли Сладким. Не видели в нем личность. Единственное, что доставляло Ричарду радость, так это его маленькое хобби – игра на барабанах. Сначала он просто сбрасывал стресс, со всей дури колотя по тарелкам и бочкам, затем вдруг понял, что ему безумно нравится ударная установка, и стал учиться у профи – бывшего ударника известной в 80-е рок-группы.

Как только срок контракта подошел к концу, Ричард не стал его продлять, несмотря на огромную популярность группы, за что превратился во врага номер один для парней, особенно – для Джоэла, который считал, что Ричард сломал ему карьеру. Ричард уехал в США, где случайно познакомился с Гектором и, взяв себе псевдоним, занялся тем, что было ему по душе – роком. Трое других членов «Пепельных цветов» тоже долго не продержались вместе – стали требовать от звукозаписывающей компании больший гонорар и были распущены. Большие боссы посчитали, что легче вложить деньги на раскрутку нового бой-бенда, «более современного формата» как выразился один из них, чем заниматься и дальше «Пепельными цветами», из которых уже выжали почти все, что могли. Как Ричард и предполагал, группу фактически забыли.

Ричард Фелпс пропал.

Зато появился Октавий. В переводе с латинского – восьмой. Перевернутая восьмерка – знак бесконечности. Поэтому Октавий и его музыка будут существовать вечно.

Концертный зал приходится покидать с массой предосторожностей – фанаты до сих пор не уходят, хотя на улице портится погода и начинает накрапывать дождь, грозя в скором времени перерасти в грозу. Когда «Лорды» выходят на улицу, охране приходится делать «коридор» в бушующей толпе, через который музыканты не без труда протискиваются, на ходу успевая оставлять автографы, а Кезон даже позирует для селфи, за что тут же платится – чьи-то руки так цепляются за его футболку, что рвут ее. Охране приходится силой оттаскивать Кезона от буйствующих поклонников. И даже когда микроавтобус с музыкантами уезжает, фанаты их музыки не успокаиваются. Кое-кто начинает драку, и это перерастает в массовую потасовку, но тотчас приезжают полицейские машины, дежурящие неподалеку.

Октавия с остальными «Лордами» в микроавтобусе нет – он выходит последним, вместе с Уилллом, и на его лице привычные бейсболка и солнцезащитные очки, а на голову натянут капюшон черной худи. Октавий и Уилл без особых проблем садятся в легковую машину и едут по вечернему искрящемуся городу. Октавий задумчиво рассматривает его через окно, все отчетливее понимая, как тот изменился, но при этом остался таким же красивым и по-своему уютным. Недавно прошел дождь, воздух насыщен влагой, а асфальт теперь в лужах, в которых отражаются золотые и алые нити огней. Октавий следит за этими нитями, за бликами фонарей, всполохами фар, светом огромных, упирающихся в темно-бирюзовое небо зданий и почему-то вспоминает детство. Они едут довольно долго – пробки никогда не покидают дороги Нью-Корвена, однако для Октавия поездка протекает как один миг. Он даже не сразу понимает, что их машина попадает из деловых оживленных кварталов в тихий жилой райончик на юго-востоке. И Октавий не сразу узнает Южный Карлтон с его невысокими кремовыми домами.

Приехали. Надеюсь, телефон отдадут без вопросов. Не хочется обращаться в полицию, –

говорит Уилл, прежде чем вылезти из машины.

Он уходит и возвращается минут через десять, довольно озадаченный. Ричард лениво протягивает руку, думая, что помощник менеджера положит в его ладонь телефон. Однако вместо этого Уилл выдает:

– Не отдают!

– В смысле? – не понимает Ричард и открывает глаза.

– Эти девки заявили, что я, мол, не владелец телефона, и отдавать не собираются, –

помощник менеджера в явном замешательстве.

– В смысле? – хмурится Ричард. Что там происходит? Он уже должен быть дома, а не торчать здесь.

– Они говорят, что знают, кто владелец, – сообщает Уилл. – И отдадут телефон только ему. Вот же, – ругается он сквозь зубы крепкими словами на неведомых «девок». – Придется обращаться в полицию.

– Погоди, – задумчиво говорит Ричард, которого вдруг опаляет неожиданная догадка. – Что за... девки?

– Имен не спрашивал, – пожимает плечами помощник менеджера. – Одна из них рыжая, хорошенькая. Вторая – с черными волосами, надменная, как Гектор в женском обличье. И такая же истеричка, – в сердцах добавляет он.

– Волосы короткие? – спрашивает Ричард, касаясь ребром ладони линии подбородка.

– Примерно как ты показываешь. А что, – с подозрением смотрит Уилл на музыканта. – Ты их знаешь?

– Догадываюсь, кто это, – сухо отвечает тот. Ему мигом вспоминаются две соседки по лавочке, которые нарушили его уединение. Из-за брюнетки он так нелепо споткнулся и показал свое истинное лицо. А она его узнала. И стала орать как ненормальная. Все-таки он недооценивал силу былой известности «Пепельных цветов».

Видимо, свой телефон он потерял тогда, когда падал. Или просто оставил на скамье, поддавшись панике, – брюнетка так громко кричала: «Сладкий» на всю округу, что он испугался и просто-напросто убежал. А она еще и погналась за ним...

Почему-то сейчас Ричарду становится смешно, особенно когда он вспоминает, как девчонка возмущалась по поводу выступления «Красных Лордов» – он ведь даже тогда рассердился и, не сдержавшись, сделал замечание... Однако свой телефон он не собирается дарить ей за пару улыбок. Пойдет и заберет. Сам. Раз отдавать Уиллу девчонки телефон не собираются.

– Ты куда? – озадаченно спрашивает Уилл, видя, как Ричард выбирается из машины. Менеджер убьет его, если с барабанщиком что-то случится. С него велено не спускать глаз.

– Заберу свое, – говорит Ричард.

– Я с тобой, – немедленно оказывается на улице Уилл. Тут спокойно и немноголюдно, что не может не радовать.

– В какой именно квартире телефон? – спрашивает Ричард, глядя на кремовый симпатичный дом хмурым взглядом.

Уилл послушно ведет его к нужной квартире, в которой засели те самые девчонки. Они неспешно поднимаются по лестнице, слыша, как кто-то идет следом за ними. И останавливаются напротив нужной двери.