— Действуй, — кивнул Роан. — Когда стража отчеты пришлет, перешли их Лиз. пусть… изучает, может, и правда, что углядит.

— Хорошо, — кивнул Гардов и поднялся. — Тогда я пойду…

— Угу, — Роан уже не смотрел на него, был занят собственными мыслями, но на пороге Егора догнал его тихий голос: — Мать не забудь навестить. Она скучает.

После ухода Егора, Шермер откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и закрыл глаза. Голова раскалывалась, в груди снова поселилась тянущая боль и с дыханием творилась какая-то ерунда. Лечащий врач давно уже зудел, что Роану пора уходить на покой, жить тихо и мирно, на свежем воздухе, без волнений и тревог. Высыпаться, хорошо питаться, заняться чем-нибудь безобидным, вот хоть помидоры с яблоками выращивать. Только как-то не получалось. Да и не чувствовал Шермер в себе склонности к огородничеству или садоводству. Никогда не чувствовал.

Сердце снова кольнуло, и Роан потер рукой грудь, изменил положение в кресле. Хотелось выпить. И он даже покосился в сторону небольшого бара, но усилием воли, заставил себя отвернуться. Спиртное ему тоже было запрещено, как и кофе и все жирное, жареное, острое и… вкусное. От одного воспоминания о том, чем его обычно кормила Маргарита, становилось тоскливо на душе. Так тоскливо, что хотелось выть, но он держался. И даже с улыбкой запихивал в себя что-то полезное, но отвратительно безвкусное. Даже на обед стал ездить домой, когда выдавалась такая возможность, потому что Маргарита расстраивалась. А расстраивать жену, Роан хотел меньше всего в жизни.

И потому, тяжело вздохнув, бросив тоскливый взгляд в сторону бара, все же поднялся и направился искать супругу.

После обеда, на котором, в кои-то веки собралась большая часть семьи, пусть даже Лиз с Гардовым не смотрели друг на друга, а Маргарита снова пыталась накормить его какой-то полезной гадостью, Шермер вернулся в управление. Вошел в свой кабинет, на ходу отдав секретарю пару распоряжений. Упал в кресло и уже поднял трубку, чтобы вызвать к себе одного из начальников структурных подразделений — Егор был прав, к расследованию стоило привлечь интуитов — но не успел даже набрать номер, внимание привлек один из документов, заботливо собранных на его столе секретарем.

Сразу Шермеру показалось, что он что-то неправильно прочитал. Он бросил трубку и схватил бумагу, поднес ее к глазам. Вчитался. Мотнул головой, словно пытался отделаться от навязчивой мысли. Прочитал бумагу еще раз. И еще. И еще. Текст на ней не менялся. И это было… это было…

Судорожно втянув носом воздух, Роан расстегнул несколько верхних пуговиц, поскольку ему вдруг стало не хватать воздуха, и на ощупь принялся искать телефон по карманам. Взгляд его все так же не отрывался от бумаги. Он снова и снова читал текст, уже почти выучил его наизусть, но все никак не мог поверить своим глазам.

Номер Роан тоже набирал на ощупь. И длинные гудки в трубке слушал нетерпеливо.

— Слушаю, Гардов! — наконец отозвались на другом конце.

— Нем… — Шермер закашлялся. И кашлял долго, затем несколько минут восстанавливал дыхание. И когда это у него получилось, просипел в трубку. — Немедленно ко мне!

— Что случилось?

— Что б в течении получаса был в управлении!!

— Хорошо, — Егор явно встревожился, но спорить не стал. Все же понимал, что с начальством не спорят, даже если это начальство и сидело всего пару часов назад напротив тебя за обеденным столом.

А Роан, отключив телефон, еще раз пробежался глазами по документу, в надежде, что написанное там вдруг куда-то исчезнет. Но нет. Буквы продолжали складываться в слова, слова — в предложения. Только вот общий смысл этих слов и предложений все еще не совсем доходил до сознания Шермера.

— Убью, поганца, — прошипел Роан, опуская руку, с зажатой в ней бумагой. — Порву на лоскуточки!

Звонок Роана застал Егора в машине. После разговора с Шермером, он поздоровался с матерью, затем отправился искать Лиз. Нашел. Они снова поругались.

Лиз Шермер изменилась. Последние шесть лет оставили на ней свой отпечаток. От нежной, немного нерешительной и чуткой девушки не осталось ровным счетом ничего и Гардову пришлось это признать. Лиз повзрослела. Она научилась давать сдачи, стала куда более уверенной в себе. И теперь Егор не знал, как относиться к этой новой, совершенно незнакомой ему Лиз.

Разговор вышел тяжелым, но известие о том, что теперь Лиз неофициально может принимать участие в расследовании, чуть подсластили пилюлю. Но стоило только Гардову заикнуться о подслушанном чуть ранее разговоре и попытаться выяснить, кто такой этот Виктор и какое место он занимает в жизни девушки, как Лиз снова встала на дыбы. Она обвинила Егора во всех смертных грехах и напоследок посоветовала заниматься своей личной жизнью, а не совать свой нос в ее дела.

— Тебя пытались убить! — не выдержал и повысил голос Егор. — И убийцей может быть кто угодно, ты это понимаешь? Сейчас мы пытаемся проверить всех, кто так или иначе знал о том, что ты приезжаешь в Гардинеру раньше намеченного срока!

— Виктор не знал! — отрезала Лиз. — И перестань пытаться меня контролировать! У тебя нет на это никакого права, Гардов. И потом, коль скоро теперь я участвую в расследовании, то будь добр предоставить мне всю информацию.

— Ты так уверена в этом своем… Викторе?

— Не увиливай! — Лиз не собиралась уступать. — Мне нужны материалы расследований всех предыдущих убийств, заключения экспертов и… все, что есть по вчерашнему случаю!

— Ты все получишь, — процедил сквозь зубы Егор и, хлопнув дверью, убрался из дома, чтобы не продолжать никому не нужную ссору.

До университета, где все еще работали его люди, опрашивая возможных свидетелей и тех, кто так или иначе мог быть в курсе планов магистра Шермер, Гардов добрался злой, как демон. Хорошего настроения ему не добавило и известие о том, что профессор, который вчера проводил опыты в лаборатории, все еще не отсутствует на рабочем месте и сегодня не собирается здесь появляться. Пришлось прижать кадровика и буквально силой выбить у того домашний адрес профессора В.В. Траверси.

К нему-то и отправился все еще разъяренный Егор, но поговорить с неуловимым энергетом не успел. Он как раз подъехал к дому, в котором тот снимал квартиру, как получил звонок от Роана.

Шермер был не просто зол — он был в ярости. А значит, за те несколько часов, прошедшие с момента их последней встречи случилось нечто на самом деле из ряда вон выходящее.

— Только бы не очередное убийство, — вздохнул Егор, с тоской посмотрел на дом профессора и вернулся в машину.

В приемной Роана Шермера царила тишина. Личный секретарь главного безопасника, Роман Даргону, сидел за своим столом и методично раскладывал бумаги по нескольким кучкам. Роман служил секретарем Роана уже лет пятнадцать, дело свое знал на отлично, пользовался безотчетным доверием своего шефа и вызывал искреннюю ненависть у всех остальных подчиненных полковника, хотя открыто никому никогда не пакостил, не грубил. Роман вообще всегда был вызывающе спокоен, до зубовного скрежета вежлив и до мурашек невозмутим. Казалось, ничто не может вывести его из себя, заставить нервничать или злиться. Но среди безопасников ходили слухи, что если Даргону невзлюбит кого-нибудь, то — дело труба. Этому чеовеку не задержаться в подчиненных полковника.