С Егором у Романа сложились ровные совершенно безразличные отношения. Они не были врагами, но и друзьями-приятелями их тоже вряд ли бы можно было назвать.

— Привет! — Егор вошел в приемную полковника, кивнул Даргону. — У себя?

Роман поднял голову, отвлекаясь от своего занятия, и смерил Гардова пристальным взглядом.

— Ожидает, — медленно кивнул он.

И вот такое поведение бессменного секретаря еще больше убедило Егора в том, что случилось что-то… что-то такое, чего он определенно знать не хочет.

Роан был у себя. И в самом деле ждал Егора, сидя за своим столом. Стоило только Гардову переступить порог, как Шермер прищурился и медленно, словно нехотя кивнул на кресло для посетителей.

— Садись. На вот, ознакомься.

Гардов удивленно принял из рук непосредственного начальника протянутый документ, первоначально окинул его взглядом, отметив, что почти все не занятое текстом пространство белой бумаги испещрено штампами и резолюциями. Это удивило. Судя по всему сие творение прошло через нескольких руководителей, парочку канцелярских работников и только затем попало на стол к самому главному безопаснику.

Стало интересно.

Гардов вчитался в текст и почувствовал, как его глаза сами собой округляются, словно желают выскочить из орбит. Честное слово, Егор не прикладывал к этому никакого усилия.

— Это шутка? — только и смог спросить он, отрываясь от чтения и поднимая глаза на Роана.

— Шутка? — сипло переспросил Шермер. — Шутка? Твою ж…! думаешь, мне больше делать нечего, как тебя тут разыгрывать!!! — под конец фразы Роан уже кричал. Он приподнялся в кресле, глаза его яростно сверкали, губы кривились, а лицо стало стремительно наливаться кровью.

Злость ослепила настолько, что не окажись между ним и этим мальчишкой Гардовым широкого письменного стола, Роан бы не удержался и просто придушил поганца. А вместо этого с такой силой саданул по столешнице, что она подпрыгнула. И папки, что на этой столешнице лежали, подпрыгнули тоже, прихватив с собой в этом прыжке и тяжелую антикварную подставку для канцелярских и принадлежностей и даже маятник, который пару лет назад полковнику подарили участливые подчиненные. Маятник этот Шермера раздражал до такой степени, что в глазах темнело, но выбросить или убрать куда подальше — значит было обидеть дарителей, и потому вот уже несколько лет он просто стоял на самом краю шермерского стола без дела.

А теперь вот, в результате полковничьего гнева подпрыгнул да и сорвался на пол. Ударился о паркет и… разлетелся на составные части. Звон стоял знатный.

И Егор и Роан, не отводя взглядов, следили за тем, как весело подскакивают по паркету блестящие металлические шарики на длинных ножках. И, странное дело, почему-то это позволило Роану прийти в себя. Злость схлынула, красная пелена перед глазами развеялась, а пульс, бешено стучащий в висках, стал замедляться.

Шермер шумно выдохнул, грузно плюхнулся в свое кресло и прикрыл глаза.

— Ты же понимаешь, — устало произнес он, — она сделала все так, что я не могу замять это дело. Только не при данных обстоятельствах. Жалобу она подала через своего непосредственного руководителя, то направил ее к начальнику отдела, потом — главе структурного подразделения. А еще канцелярия… Слишком много народа знает про эту… это… Твою ж…, Егор!!! Что у тебя с ней было?

— Ничего! — Гардов отшвырнул от себя заявление Фэй и сжал виски ладонями. Голова раскалывалась. — Один раз поужинали вместе года полтора назад, и с тех пор я никак не могу от нее отделаться! Это мне впору заявление писать на преследование и сексуальные домогательства. Она звонит мне по сто раз на день, узнает о моих командировках, пару раз даже появлялась на моих свиданиях с другими женщинами и пыталась устроить истерику. Да она домой ко мне заявилась!

Роан только вздохнул в ответ.

— Ты понимаешь, что согласно протокола, я обязан создать комиссию, которая будет заниматься расследованием этого обстоятельства? И ты, мать твою, понимаешь, что я должен отстранить тебя от службы на все время проведения расследования?!!!

Егор глухо застонал.

— Да-а-а, — хмуро буркнул он, — в изнасиловании меня еще не обвиняли!

— Не вижу повода для шуток! — прорычал в ответ Роан. — Ты отстранен от службы до выяснения обстоятельств!

— Н-но… — Егор напрягся. Как же все это не вовремя. Сейчас, когда он только занялся расследованием, когда каждая минута, можно сказать, на счету!

— Я сказал! — припечатал Шермер и еще ладонью по столу ударил. — Передашь дела кому-нибудь из своих, кто там у тебя потолковее. Пусть продолжают расследование. Сам же сидишь в особняке, никуда не высовываешься.

— Я поговорю с Фэй и…

— Нет! Никаких разговоров. не хватало еще, чтобы эта девица тебя в преследовании или нападении обвинила. Комиссию я назначу, расследование возьму под свой контроль. Будем надеяться, что все это быстро закончится.

— Но… твою ж!.. Не насиловал я ее. Я с ней вообще никаких дел не имел!

— Не мне объясняться будешь, — мотнул головой Шермер. — Сиди тихо и с этой, как там ее… Фэй? Вот, с Фэй этой никаких контактов. Звонить будет — трубку не берешь. Сам тоже встреч не ищешь, понятно?

— Да, — недовольно буркнул Егор.

— Работать будешь удаленно, вместе с Лиз. Пока твои парни землю роют и с людьми общаются, прошерстите еще раз все по предыдущим убийствам. Все, свободен! — Шермер махнул рукой, отпуская подчиненного, и когда за Егором захлопнулась дверь, устало прикрыл глаза. И почему в его жизни ничего не бывает просто?

* * *

Фэй выскочила из здания управления, словно бы за ней гнались полчища демонов. Слезы застилали глаза, текли по щекам непрерывающимся потоком, дыхание перехватывало из-за застрявшего в горле комка. На пороге она споткнулась и едва не упала на мраморное крыльцо, но в последний момент, удалось удержаться, ухватившись за дверь. Плечо отозвалось острой болью, рука и вовсе повисла плетью, и от малейшего движения темнело в глазах.

Фэй судорожно всхлипнула, до крови прикусила нижнюю губу и поковыляла прочь.

Ее жизнь закончилась. Все, к чему она стремилась, за что боролась — пошло прахом. У нее ничего не осталось. Совсем ничего.

Семья. Друзья. Карьера.

Ничего этого не осталось.

Отец никогда не простит ей скандал. А он разразится, как только будут преданы огласке материалы расследования комиссии, которую приказал создать полковник Шермер.

И ее уволят. Тот же полковник вот только что не скрывал, что не станет закрывать глаза на ее поступок.

Коллеги… те и вовсе хихикают по углам и то и дело посматривают на нее неодобрительно. Если кто и сочувствует, то ни за что не проявит это свое сочувствие.