и не принимал участия ни в одной дискуссии, лишь безразлично слушая то, что воркуют окружившие его кольцом женщины — три безупречных адских красавицы, и ничем не пытаясь привлечь к себе внимание. Потому что генерал второй армии преисподней Алáн не нуждался в лишних усилиях для того, чтобы обратить на себя восхищенные взоры. Он итак знал, что на него здесь смотрят все.

Самый красивый генерал ада, герой женского сумасбродства, главный демон положившего начало аду порока гордыни — эти и другие титулы окружали имя Алана ореолом бесконечного обожания и слепого поклонения. Он был необычайно хорош собой, сочетая в своей редкой внешности самые несмешиваемые черты. Его черные, как смоль, слегка кудрявые волосы лоснились будто намазанные воском, спадая на высокий лоб, украшенный густыми и такими же черными бровями, удивительно правильной и красивой формы. Овал его лица, нос, губы, скулы каждым изгибом говорили о лучших традициях северо-европейской красоты и в то же время в динамике своей хранили печать южной смазливости, словно прилипшей в пару к его темным волосам и напоминающей о соблазнах средиземноморских ночей. Но главное, что было на этом безупречном лице — это глаза. Глаза Алана, густого синего цвета, были тучей на чистом небе. Всегда холодные и безразличные, одним неожиданным взором сквозь дымку темных ресниц они клали к ногам генерала любую женщину ада. Никто не знал, как ему это удавалось, но только та, которая испытала это на себе хоть один раз, уже не забывала о непреодолимом искушении.

Алан жил, ни на кого не глядя, погруженный в свои мысли, свои заботы, захлопнувшись в себе самом. Казалось, он вовсе не смотрел по сторонам. Однако Алан все видел. И стоило ему заметить достойную для себя женщину, он неожиданно награждал ее пристальным, с оттенком грусти и вопроса, четким и совсем слегка прищуренным взглядом, наклоняя подбородок чуть влево, будто приглашая разделить этот момент в своей памяти. После этого ему не надо было даже ничего говорить. Самые обворожительные девушки ада ссыпались к нему в спальню как крупа.

Алана называли Красавчик. Официально. А неофициально величали, кто как мог придумать в приступе зависти или тихого бешенства…

Бестия Алан, он даже архангелу Михаилу стоил многих капель пота. В аду все помнили времена, когда из рая уходили вереницы девушек, следуя за его зовущими глазами…

Это был настоящий варвар. И хотя ничто, казалось, во всей Вселенной не может взбудоражить хоть один пузырик его холодной крови, можно было понять, что это не так, едва оказывалось тронутым его самолюбие. Один поступок, один ответ, один уже иной взгляд второго генерала обнажал опустошающее до самого дна действие сердца скандинавского завоевателя. Варварскому миру — варварский подход.

Алан развернулся и выжидающе смотрел на Самуила. Он уже успел бросить, не постеснявшись выбить все кегли до единой и приблизиться к лидирующему в команде Князю, который, к слову, не промахивался никогда.

— Будь добр, Аланчик, сходи, пожалуйста, к Диане и попроси ее прийти сюда, — проговорил Самуил, окидывая лицо генерала темно-карими глазами.

Ираклий проводил взглядом без звука сошедший с дорожки силуэт. Ступая мягкими белыми подошвами кроссовок, Алан покинул помещение, напоследок блеснув железом свисающей на бедро цепочки. Генерал удовольствий критически скривил губу: этот субъект не задумывался ни о том, что белый цвет не идет к черной коже брюк, ни о цепочке, давно вышедшей из адской моды. Алан сам был этой модой. Могло ли это понравится моде генерала удовольствий?..

— Этот будет получше мокрицы, — молвил Князь, задумчиво глядя вослед генералу гордыни.

В зале стало тише. Были слышны только хихиканья девчонок Ираклия. По стенам бродили заскучавшие глаза покинутых Аланом женщин.

Тишину разбил зверский бросок Булата. Окончив стратегические размышления, он со всей пролетарской ненавистью шибанул шаром по дорожке, едва ее не треснув. Шар подскочил и разметал кегли во все стороны, оставив стоять лишь две. Довольный собой, он возвратился за столик, позабыв об оставшемся ему броске.

— Мрак, так не охота сегодня работать, — потянулся на диване Дементий.

— Не работай, — кинул ему Ираклий. — Пошли все на… — он приглушил голос, предоставив окружающим прочитать последнее слово по чисто выбритому сегодня лицу.

— И потеряй свою должность, — с ухмылкой добавил Казимир.

— Работать — это классно, — весело подал голос Булат.

— Нет, надо, — возразил Дементий на реплику Ираклия. — Приходится…

— Я вроде итак вас не перегружаю, — оторвавшись от светской беседы, заметил Князь.

— А его хоть перегружай, хоть нет, — тихо проговорил Казимир.

— Если не хочешь работать сам, то женись, как Князь, — посоветовал Ираклий.

— Ага, женись на ком-нибудь, — закивал Булат. — Напьемся на свадьбе!

— Как будто без этого выпить нельзя, — скривился Казимир. — Проблем мало ему…

— Во, женись на Булате, Дем, — выступил Ираклий. — Он тебе пригодится огород вскопать.

Зал потряс смех. Девушки Ираклия чуть было не слегли под стол от хохота.

— Пошел ты с такой женитьбой! — повернул голову Булат.

— А что такого? — выдвинулся вперед Ираклий. — Если Дем до сих пор не может найти женщину своей мечты…

— Я просто не мечтаю, — отмахнулся Дементий.

— Видишь, он даже не мечтает о женщинах — ему лень, — поддержал тему Ираклий. — Следовательно, если ты подстережешь его где-нибудь в переулке, он особо отбиваться не будет… — на этот раз от смеха подавились даже подруги Булата. — Впрочем, если тебе, Дем, не нравится Булат, можно выбрать кого-нибудь другого. Например, Варфа. Представляю, какая будет бурная семейная жизнь! — под дружный гогот женщин и генералов Ираклий с запалом стукнул кулаком по столу.

— Сейчас я на тебе женюсь, если ты не заткнешься, сопляк, — первый генерал повернулся к Ираклию и вскрыл его леденящим душу взглядом.

— Хотел бы я это видеть, — проговорил Князь. Его верхняя губа поднялась, изображая гримасу отвращения.

— Спокойно, Варф, я же пошутил, — Ираклий примиряющее выставил вперед ладони и наградил Варфоломея широкой голливудской улыбкой.

— Клоун, — пробурчал Варфоломей и отвернулся.

— Не всем же быть хорошими воинами, Варф, — подметил Князь тихо, так что слышал только Варфоломей и женщины. — Королю нужны и шуты.

— Служу моему Князю, — отозвался первый генерал, посмотрев на Самуила косящим стальным взглядом.

— Бул, ты будешь заканчивать попытку или нет? — брови Самуила шевельнулись, он посмотрел на экраны.

— У тебя еще бросок, — бросил коллеге Ираклий.

— Бездна, я забыл, — проворчал Булат, догнав, в чем дело. — Сейчас кину.

Он подошел к дорожке и взял шар.

— Левее забирай! — крикнул Ираклий.

— Чего? — Булат отвлекся на замахе. Шар выскользнул из его пальцев и, сойдя с задуманной траектории, покатился в желоб.

— Придурок, — Ираклий обреченно махнул рукой.

— Это ты кого придурком назвал?! — внезапно взъерепенился Булат.

— Я говорю тебе: левее,