– Андрей! Неси конверт с фото.

– Сейчас.

– Ладно, если это ваши ментовские штучки, то я вообще замолчу.

– Принято! – великодушно согласился Антон.

Вернулся Шишкин и положил перед Шелестовым серый казённый конверт.

– Видишь, мы к тебе по – человечески относимся, и я, к тебе лично, ничего не имею. Просто работа такая. Поехали? – с этими словами на край стола, перед Марвиным, Антон положил две фотографии карточек учёта из паспортной службы.

– Всё ясно! – Дмитрий опустил голову. – Закурить дадите?

– Конечно!

– Давайте договоримся так! Я хочу в камеру, высплюсь, а завтра всё напишу. Я очень устал.

– Дмитрий, как скажешь! – согласился с просьбой задержанного Шелестов.

Отделенческий «москвич» начальника, привёз Антона домой только в пять утра.

Бэлла.

Рабочий день Антона начался со звонка, обещанного Самойловым некоторое время назад.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Мне, пожалуйста, Шелестова.

– Слушаю вас.

– Антон Генрихович, я звоню по поручению Михаила Самойлова. Он должен был вас предупредить.

– Да, да, я ждал вашего звонка.

– Хорошо! Давайте встретимся с вами через час, скажем у цирка, что напротив метро «Университет». Там есть сквер и лавочки, знаете?

– Да, знаю. Я буду. Как я вас узнаю?

– Я сама к вам подойду.

– Договорились.

…Что за чудное утро сегодня? А? Весна! Только-только начинает пробиваться первая, такая липкая листва, на уставших от долгой зимы деревьях и кустарниках. И серые, покрытые клочками прошлогодней травы, московские газоны, начинают осторожно покрываться едва заметной зеленью. Не пришло ещё время зацвести во всю свою красу. Но жизнь в дальнейшем возьмёт своё, без сомненья. А пока, весеннее утро порадовало Антона отличной погодой. Сквозь редеющие тучи облаков пробивались робкие солнечные лучи, раскрашивая багрянцем верхушки деревьев, весело отражаясь от окон и рассыпаясь в небольших лужах озорными огоньками от слегка оттаявшего снега в сквере, по которому не спеша шёл Шелестов, заложив руки за спину и держа в одной из них пару свёрнутых в трубочку газет. Ветер стих. Воробьи задорно чирикали в кустах боярышника, растущего плотной стеной у самой кромки Университетского проспекта, а кое – где по веткам яблонь уже скакали синицы, приветствуя первые тёплые дни. Воздух был чист, и прозрачен, каким бывает лишь ясным мартовским днём. Антон дошёл до конца аллеи и остановился недалеко у ступенек, ведущих к главному входу Цирка. Рядом, в ряд, стояло с десяток деревянных скамеек, уже свободных от снега, но ещё не покрашенных, и потемневших от времени и влаги.

На корявую ветку неподалёку стоящей яблони вспорхнули пара красногрудых снегирей, виртуозно щёлкая и посвистывая о своих птичьих проблемах, явно весенних. Подул тёплый влажный ветер, принёсший запахи начинавшей оттаивать земли и прелой травы. Хорошо!..

– Добрый день, молодой человек! Меня зовут Бэлла! – довольно заурядная особа, одетая по сезону в светлое пальто, протянула ему руку в кожаной дамской перчатке.

– Здравствуйте! – Антон поднялся со скамейки, и осторожно её пожал, профессионально отметив: на вид лет 40, рост 165 см., лицо европейское, правильные черты лица, волосы короткие, светло – русые, глаза карие.

Как выяснилось, он зря боялся сделать больно этой женщине: её рукопожатие было уверенным и сильным.

– Спасибо, что пришли, молодой человек. Для меня это важно.

– Вы хотели со мною поговорить?

– Да.

– О чём?

Женщина посмотрела на него, потом посмотрела себе под ноги, как бы решая: стоит довериться этому парню или нет.

– Я хочу Вам дать некоторую информацию, и потом мы с Вами расстанемся, и Вы меня больше не побеспокоите. Никогда! Договорились?

– Ну, ладно, если так вопрос стоит.

– Клянетесь?

– Клянусь.

– Хорошо! Где будем разговаривать тут или пойдем куда-нибудь?

– Лучше здесь, я не хочу, чтобы третий кто-нибудь услышал. Я рядом постелю, садитесь не бойтесь.

Шелестов постелил на лавочку газету, которую держал в руках. Бэлла на нее села. Он расположился рядом. Достал из внутреннего кармана своё удостоверение, раскрыл его и протянул Бэлле.

– А вот этого не надо молодой человек! – она мягко отстранила его руку. – Миша обрисовал Вас.

– Хорошо! Вы уж не нервничайте так, пожалуйста, расслабьтесь и просто расскажите мне, что хотели сообщить, и всё.

– Хорошо, я не буду нервничать, молодой человек. Я уже расслаблена и чувствую себя великолепно. Да и что люди подумать могут, ведь вы мне в сыновья годитесь. Вы не против, если я закурю?

– Нет, курите, конечно, это даже лучше, что вы сейчас закурите.

Бэлла достала из пачки тонкую длинную сигарету и закурила, выпуская во влажный весенний воздух сизый дым.

– Полегчало?

Она посмотрела на него и рассмеялась.

– Немного есть. Прошу не перебивайте меня, а то я ничего сказать не смогу, – она выпустила в воздух еще один глоток дыма.

– Ок, говорите. Я весь во внимании.

Мимо их лавочки прошел какой-то прогуливающийся молодой человек. Проводив его взглядом, она стала рассказывать:

– Как Вы уже знаете, меня зовут Бэлла, я работаю замом главного бухгалтера гостиницы «Южная» последние 15 лет. Два дня назад к нам в бухгалтерию пришла наша бывшая сотрудница Астахова Вера. Не буду говорить, почему бывшая, это другая история. И она предложила мне купить, или найти покупателя на два видеомагнитофона «Электроника ВМ – 12», с документами. Цена – три тысячи четыреста рублей. Я посчитала её сумасшедший, потому, как сами понимаете, денег таких у меня нет. Говорю ей, – посмотрю, кому можно предложить из наших сотрудников, посмотрю, только на это время надо, найти покупателя, а она хватает меня за руку, и говорит, что очень надо продать, и быстрее. – Хорошо, говорю, я попробую! – А она держит меня по – прежнему, руку не отпускает. – Что еще хотела? – спрашиваю.-только не говори никому, что я здесь была, – говорит… – А то меня убьют!

– Ясно! – Антон задумался.

– Я сидела семь лет за хищения социалистической собственности, так сказать. Когда-то работала главным бухгалтером крупного предприятия в Московской области. Поэтому я опытная и знаю, почему так говорят.

Тонкая струйка сигаретного дыма медленно поднималась, и также медленно растворялась в воздухе. Столбик белесого пепла упал, рассыпаясь по скамейке серебристой пылью, немного припорошив край куртки Антона.

– Извините! – она рукой осторожно смахнула пепел на землю.

– Ничего страшного, – Шелестов задумчиво посмотрел по сторонам. – Вы сообщили мне очень важную информацию, большое спасибо. Вы умная женщина, раз доверились Самойлову, и правильно сделали.

– Я опытная, а не умная. Была бы раньше умной, не стала бы такой опытной! После отсидки, я пришла в гостиницу «Южная» работать уборщицей. В 96 отделение милиции меня вызвал один опер, мой будущий куратор, сейчас он уже умер, и предложил сотрудничать с милицией. Отказаться я не могла, со справкой об освобождении особо-то не повозражаешь. Потом меня на связь взял Миша Самойлов. Я ему верю. И мне пришлось очень потрудиться, чтобы стать замом главного бухгалтера, и снова быть уважаемым специалистом, а не мыть вонючие сортиры по десять раз на дню.

– Понятно. Я так понимаю, что Самойлов вас исключил из действующих агентов, потому что ушёл на Петровку?

– Верно! Такая была договорённость с ним когда-то. И ещё: я устала от такой двойной жизни. Теперь, я просто хочу жить своим настоящим и получать от этого удовольствие! К тому же, я повстречала мужчину, с которым хочу встретить старость. Я не хочу больше ни с кем спорить, скандалить и что-то кому-то доказывать, не хочу тратить время на общение с теми, кто мне неприятен, с людьми, которые меня не понимают, и пытаться достучаться до них. Теперь мне некогда! Я достаточно поработала на розыск, и теперь просто хочу спокойно жить! Радоваться каждому моменту, каждой улыбке прохожего, каждому свободному дню, в независимости от того, солнечный он или дождливый. Понимаете? Когда я сидела, меня бросил, забрав последнее, что осталось после конфискации. Друзья и знакомые от меня отвернулись, и мне пришлось заново строить свою жизнь. А недавно, мой бывший снова объявился, узнав,