бумагам лазить. Пусть сидит в своих покоях, вышивает, романчики любовные почитывает. Да пусть делает, что хочет! Кстати, надо сказать, чтобы ее из моих покоев выселили, наконец. Во дворце полно места.

От злости просьбу Птахи выполнил, почти не напрягаясь. И подставку переместил, и Панкрата этого…. Что у девчонки за манера такая - вещам имена давать?!

-Эдори, успокойся! – рявкнула Птаха, когда я едва не уронил темно-синее нечто. –Разобьешь экран – я тебя без соли съем.

Пришлось вдохнуть, выдохнуть, мысленно проклясть свою косорукость и все же успокоиться. Потому что пришлось ползать по стене, подобно мухе. Потому что Птахе все время что-то не нравилось. То слишком высоко, то наоборот, слишком низко. То косо, то криво.

В конце концов, я вновь разозлился.

-Птаха! Какая разница, как именно будет висеть эта штука?! –зарычал я, мечтая открутить ей голову, и сказать, что так и было. – Картина – она картина и есть!

-Дубина - она дубина и есть! – закатила Птаха глаза. –Эдори, я все понимаю. Но экран должен висеть так, чтобы всем все было видно. С любой точки в зале. Подними левый угол на пять сантиметров.

Поднял.

-Молодец! Крепи!

Прикрепил.

-А теперь осторожно вставь в пазы кристаллы.

Вставил. Надо же – кристаллы легли в пазы как родные, будто приклеились, и даже слегка засветились мягким голубоватым светом.

-Все, спускайся! И позови нашу бригаду «Ух».

-Нашла мальчика на побегушках!

-Эдори!

Плюнул, и пошел. Звать всех в тронный зал.

Лорд Дориандериэн

Никогда не сомневался в своей доченьке. Даже когда она, вооруженная рогаткой, в сопровождении рыси и волка, пошла за мной на маршрут. До сих пор не знаю, как девчонка справилась с тремя здоровыми парнями. Сколько я ее не расспрашивал – в ответ только круглые честные глаза и хитрая улыбка.

Не сомневался и сейчас – Птаха действительно нашла что-то ценное. А потому беспрекословно разрешил ей эксплуатировать Эдориана. Мальчишка никак не мог угомониться. Все время порывался не то куда-то бежать, не то лететь, не то спрыгнуть с горки повыше. Энтони, отец этого бестолкового юнца, тоже был не лучше. То решал сослать провинившуюся сноху в отдаленное поместье. То собирался вернуть родителям. То и вовсе – закрыть где-нибудь в башне. Нет, в чем-то я его понимаю – подстава вышла знатная. Но ведь и мимо решения Стихий так просто не пройдешь.

А Стихии напрочь отказались расторгать брак. И попробуй, пойми – какие планы у них на эту пару.

Вот и пришлось, от греха подальше, отправить Эдориана к Птахе. Что-то задумала моя птичка.

-Отец, Батя, Птаха всех зовет в тронный зал, - открыл дверь в рабочий кабинет Эдориан. – Батя, если ты ей окорот не дашь – я не знаю, что сделаю!

-Что на этот раз? – спросил я. Нет, мальчишка точно нарывается на трепку.

Эдориан только отмахнулся

В зал мы ввалились всей командой. Кто-то озаботился посадочными местами. Высокие стулья с вычурными спинками встали в два ряда перед троном, стоящим на привычном месте – у дальней стены. Высокий, тускло поблескивающий золотом и самоцветными камнями, трон внушал почтение и трепет всем, кто к нему приближался. Красная ковровая дорожка лежала на ступенях, хвостом диковинной птицы укрывала пол на несколько шагов перед возвышением.

А над троном светилось большое темно-синее окно.

Стоп! В тронном зале никогда не было такого окна!

Приглядевшись, я заметил узкую полоску –будто рама у картины.

А в стороне от трона, в левом углу зала была установлена громадная подставка, на которой возлежал тот самый фолиант, о котором вот уже две недели по дворцу бродили самые разные слухи.

Подставка была украшена разноцветными камнями, которые будто перемигивались друг с другом, и даже, кажется, гудели.

-Что, драгоценные мои, готовы внимать? –поднялась на ступеньки Птаха. –Тогда начинаем!

И она легонько коснулась пальцем изумруда на подлокотнике трона.

-Лорд Энтони, позвольте представить вам Панкратия фор Шо Рез. Ученый, изобретатель, маг-универсал, когда-то владевший всеми стихиями. Именно он создал ваш трон, по сути являющийся могущественным артефактом. О его особенностях вы и сами осведомлены.

-Странно, как ей удается так громко говорить? –пробормотал Ружен, сидевший рядом со мной. Я только пожал плечами. Такое чудо, как микрофон, в нашем мире пока неизвестно. Интересно, где Птаха его откопала?

А между тем, гудение стало на порядок громче, «окно» засветилось и посветлело, отобразив лицо мужчины среднего возраста, без бороды и усов. Длинные волосы сплетены в косу, переброшеную на левое плечо. Сиреневые глаза смотрят на нас с интересом.

Птаха нажимает еще какие-то камушки, и…

-Здравствуйте, потомки первых драконов, пришедших в этот мир восемьсот тысяч лет назад, - прозвучал приятный голос. – Я – последний из пришедших, Панкратий фор Шо Рез. Мы переглядываемся в недоумении. Кажется, историю придется изучать заново. Ни о каком Великом Приходе никто из нас не слышал.

-Уважаемый, в данный момент история драконов нас интересует мало, - спокойно говорит Птаха, вновь нажимая какие-то камушки. Ей-ей, будто переключает каналы. Да, я прекрасно знаю,что такое телевизор. Мне долгими зимними вечерами было, чем скрашивать одиночество. И в человеческих городах на Земле я бывал, так что не совсем дикий.

-В истории драконов бывали нелегкие времена – продолжал вещать Панкратий. – И сейчас мы подходим к тому, как именно наказывали провинившихся.

Далее мы выслушали лекцию о «Пламени Истины». Оказывается, когда-то драконы умели вызывать чистую стихию огня. Подозреваемому в преступлении следовало пройти сквозь пламя. Виновный – сгорит. Если же подозрения пустые – пройдет сквозь пламя и даже не обожжется. Если вина мала – останутся ожоги у кого на лице, у кого на руках, у кого на теле. И не свести те ожоги ни притираниями, ни зельями, ни лечебной магией.

-Это все, конечно, интересно, - негромко заметил лорд Энтони. –Но нам с этого какой прок? Уже никто не умеет вызывать чистую стихию. Ни огненную, ни воздушную, ни водяную. Да и иллюзией тут не обойдешься.

Птаха вновь принялась нажимать самоцветные камушки. Экран над троном ненадолго потемнел, а потом вновь засветился, показав на этот раз Панкратия в виде высокого жилистого человека, одетого в длинную профессорскую мантию. Он стоял перед обычной школьной доской и неторопливо выводил формулу заклинания.

-Я взял на себя смелость сохранить формулу вызова чистой стихии огня, - между тем вещал Панкратий, скрипя