– У него славянское имя?

– Да, как и у его отца. И у меня.

– И если все пойдет обычным путем, то Сванхейд умрет гораздо раньше, чем этот ребенок войдет во взрослый разум.

Бер молчал, понимая, как дело выглядит для Анунда: в Гардах, в Хольмгарде, гнезде древнего и могущественного владетельного рода, остались старуха семидесяти лет и ребенок двух лет. В глазах любого постороннего тамошний стол все равно что пуст. А ближайший наследник из числа взрослых мужчин – он, Бер сын Тородда.

– Но если его воспитатель – не ты, Берислейв, – вступил в беседу Хольмар Железный, – тогда кто?

– Сейчас пока никто, но ребенок слишком мал. Однако осенью его мать, Мальфрид, выйдет замуж за одного из самых знатных людей из числа словен. Он и будет воспитывать пасынка.

– Вот он и будет управлять Хольмгардом, так? – спросил Анунд.

– Видимо, так.

– И тамошние люди готовы ему подчиниться?

– Я… не могу сказать. – Бер нахмурился. – Его род пользуется уважением. Но он не королевский. Дедич будет решать дела от имени пасынка…

– Но это может привести к ссорам и раздорам среди мужей, которые не потерпят, чтобы ими управлял равный им по роду, так?

– Ты опытнее меня, Анунд конунг, – с досадой от этого предположения ответил Бер. – Тебе виднее, может ли так быть.

– Обязательно будет именно так! Не позавидуешь краю, где у власти маленький ребенок, а все кугыжи, то есть хёвдинги, грызутся за влияние!

– Если бы Сватислейв жалел людей, он бы позволил брату быть там конунгом, – вставила Дагни. – Да вот хоть тебе!

Бер слегка покачал головой: их со Святославом неприязнь была взаимной, и по своей воле тот ничего ему не даст. А судьба Улеба ясно показала, насколько Святослав «жалеет людей»!

– Это все не мое дело, – немного подумав, снова заговорил Анунд. – У меня своя земля, я не лезу в чужие дела. Я лишь не хочу, чтобы кто-то лез в мои. У вас творятся такие странные вещи…

Он помолчал и добавил:

– Я должен все хорошенько обдумать.

– Но что будет со мной?

– Ты… пока останешься у меня.

– Ты намерен лишить меня свободы? – прямо спросил Бер.

– Не то чтобы лишить… Но ты сам виноват, что явился в чужую землю с вооруженным отрядом!

– В моем отряде всего два десятка человек. Невозможно захватить Мерямаа такими силами!

– Ты должен был сначала спросить у меня разрешения сюда явиться.

– Да, ты прав. Но если бы я так поступил, мои враги узнали бы обо мне заранее и скрылись. Они и сейчас скрылись, – с горечью добавил Бер. – И я вынужден терять время на… разговоры, пока мои кровные враги уходят все дальше и дальше. Я готов дать любую клятву, что не имел и тени мысли причинить какой-то вред тебе!

– Когда конунг убивает собственного брата и сажает на престол маленького ребенка, это никому не обещает покоя – ни внутри страны, ни снаружи. Я хочу быть уверен, что моя земля в безопасности. Что эти кугыжи, которые у вас теперь у власти, не вспомнят о том, как хорошо было получать дань из Мерямаа.

– Уверяю тебя, никто об этом и не помышляет!

– Кто может это подтвердить?

«Я», – хотел сказать Бер, но запнулся. Он был просто внук старой Сванхейд, даже не женатый, и его слово в делах между конунгами не имело веса.

– Кто же может это предсказать? – с горькой досадой ответил он. – У тебя, может, есть такие предсказатели?

– Может, и есть. – Анунд взглянул на сестру. – Может, мы и попросим кое-кого погадать. Но пока…

Анунд опять задумался.

– Конунг! – Пользуясь заминкой, с места поднялся Хавстейн. – Вижу, дело осложнилось… Я бы хотел съездить уведомить о нем моего дядю Хедина и послать весть отцу в Видимирь.

– Это хорошая мысль! – Анунд оживился. – Хотел бы я знать, что об этом думают Хедин и Эскиль! Твой отец живет поближе к словенам, он лучше разбирается в их делах.

– Так ты позволишь мне за ними съездить?

– Конечно! Отправляйся как можно скорее.

– Не дашь ли ты мне лошадей? Быстрее обернусь.

Недолго подумав, Анунд согласился: он и правда хотел знать, какого мнения его влиятельные родичи, а верхом Хавстейн попадет в Силверволл в три раза быстрее, чем по воде.

– Не держи на меня обиды, – обратился Анунд к мрачно молчащему Беру, – всяк вправе порадеть о себе. Тебе не придется обижаться на мое гостеприимство, и мы подождем, пока приедут Хедин и Эскиль и скажут свое мнение.

– А что будет с моими людьми? – угрюмо спросил Бер.

– Пусть остаются на лугу. Если у них худо с припасами, разрешаю им ловить рыбу и бить дичь, только пусть не трогают мои поля и не обижают жителей.

– А ты, милая, поживи пока у меня, – предложила Дагни Правене. – Хедин-то приедет быстро, если захочет и поспешит, но за Эскилем в Видимирь они проездят до конца жатвы, а до той поры уже и заморозки утренние начнутся. Не годится женщине в шатре спать, когда трава от инея хрустит!

Бер и Правена переглянулись. Эти обещания были весьма любезны, но они с мукой ощущали, как утекают мгновения. Они сидят здесь, словно куры в лукошке, а Игморова братия вольными волками убегает все дальше и дальше в леса…

Думая об этом, Бер сам чуть не зарычал.

Глава 10

Пока Анундовы люди ходили на луг за выбранными лошадьми, Хавстейн привел Лельчу со всеми пожитками Правены. Подумав, Правена решила принять приглашение Дагни: она хотела быть поближе к Беру, не оставлять его одного в доме Анунда. Вместе с ними пришел Алдан; Анунд поначалу не желал пускать в свой город человека такой, как ему рассказали, угрожающей внешности, но Бер сказал, что это отчим Мальфрид-младшей, матери нового конунга Хольмгарда, и Анунду захотелось на него взглянуть – ведь и такой человек, пожелай он остаться при падчерице, мог бы стать очень влиятельным.

Алдан тоже хотел кое на что посмотреть. Однако в этот день нового Анундова меча нигде не было видно, и от разговоров о тех людях, что его подарили, конунг уклонялся. Немного успокоившись и начав мыслить яснее, Бер сообразил: Анунд, скорее всего, знает, где Игморова братия. Если они были здесь, то и покинуть Озерный Дом могли только с согласия его владыки. Ему наверняка известно, куда они направились. Может, он сам их и направил. А может, они прячутся где-то в городе? При этой мысли Бера передергивало от досады: будь свободен, мог бы покончить с