Юный Анри, пригожий мальчик с золотистыми волосами, бежал следом за матерью.

Герцогиня Анна никогда прежде не заговаривала с Пьером и даже как будто не замечала его присутствия, поэтому следовало перво-наперво дать понять, что он – значимая персона и надежное плечо, на которое при необходимости можно опереться.

Пьер поклонился.

– Мадам, мсье, вынужден сообщить вам, что герцога ранили.

Анри, очевидно, испугался. Пьеру вспомнилось, как этот восьмилетний юнец четыре года назад жаловался, что его не пускают на турнир. Нет, мальчик храбр и способен стать достойным наследником своего воинственного отца, но до этого дня, увы, еще далеко.

– Как? – спросил Анри дрогнувшим голосом. – Где? Кто это сделал?

Пьер, словно не услышав, обратился к его матери:

– Мадам, я велел послать за королевским хирургом и приготовить постель для герцога на нижнем этаже, чтобы не пришлось поднимать вашего супруга наверх.

– Рана серьезная? – уточнила Анна.

– Ему стреляли в спину. Когда я уезжал, он был без сознания.

Герцогиня коротко всхлипнула, но овладела собой:

– Где он? Я должна его увидеть.

– Его принесут с минуты на минуту. Я приказал сделать носилки. Ему нельзя шевелиться.

– Как все случилось? На вас напали?

– Мой отец никогда не повернулся бы спиной к врагу! – воскликнул Анри.

– Тише, милый, – попросила герцогиня.

– Вы правы, мсье, – сказал Пьер, снова отвешивая поклон. – В битве ваш отец всегда встречал врага лицом к лицу. Горестно признавать, но мы столкнулись с изменой. – Он бегло пересказал, как убийца прятался в засаде, а потом выстрелил, когда паром отошел от берега. – Я отправил солдат его изловить.

– Когда его поймают, с него ведь заживо сдерут кожу? – с надрывом спросил Анри.

Пьер внезапно осознал, что, даже если Меченый умрет, это печальное событие может принести пользу.

– Да, конечно, мсье, но не раньше, чем он расскажет, по чьему приказу действовал. Сдается мне, этот стрелок окажется обычным человеком, ничем не примечательным. Истинный злодей – тот, кто его послал.

Прежде чем он успел назвать имя, пришедшее на ум, вмешалась герцогиня.

– Гаспар де Колиньи! – с ненавистью процедила она, будто выплюнув эти слова.

Колиньи и вправду мог считаться главным подозреваемым, теперь, когда Антуан де Бурбон мертв[50], а его брат Луи томится в тюрьме. На самом деле до истины в данном случае добираться не следовало. Колиньи представлялся отличным средоточием ненависти де Гизов, в особенности для чувствительного мальчика, чьего отца недавно подстрелили.

Пьер обдумывал все составляющие своего плана, когда крики со двора дали понять, что герцога доставили в замок.

Пока Меченого заносили внутрь и укладывали в постель, Пьер старался держаться поблизости от герцогини. Всякий раз, когда Анна изъявляла какое-либо желание, Пьер громко повторял ее слова, и поневоле складывалось впечатление, что он является правой рукой герцогини. Сама она была слишком потрясена произошедшим, чтобы обращать внимание на его уловки, и даже радовалась, похоже, тому, что рядом есть человек, который знает, что и как нужно делать.

Меченый пришел в сознание и недолго пообщался с женой и сыном. Потом появились врачи. Они сказали, что рана смертельной не выглядит, однако всем известно, мол, как легко такие раны способны загрязниться, поэтому радоваться никто не спешил.

Гастон ле Пан с двумя своими подручными вернулся ближе к полуночи – с пустыми руками. Пьер перехватил капитана в коридоре замка и сказал ему:

– Возобнови поиски с утра. Сам понимаешь, завтра никакого штурма не будет, за ночь герцог не поправится. Значит, в твоем распоряжении окажется толпа солдат. Выступайте пораньше, раскиньте сети пошире. Надо найти этого стервеца.

Ле Пан утвердительно кивнул.

Сам Пьер всю ночь просидел у постели герцога.

На рассвете он снова столкнулся с ле Паном.

– Если поймаете, везите сюда, я его допрошу. Так распорядилась герцогиня. – Это не было правдой, но ле Пан поверил. – Запри его где-нибудь и пошли за мной.

– Договорились.

Вскоре после того Пьер лег спать. Он понимал, что в следующие несколько дней ему понадобятся все силы и вся его смекалка.

Ле Пан разбудил его в полдень.

– Поймали, – довольно поведал капитан.

Пьер немедленно вскочил.

– И кто это?

– Говорит, что его зовут Жан де Польтро, сьер де Мере[51].

– Надеюсь, в замок ты его не привез?

– Нет, иначе юный Анри, глядишь, попытался бы его прикончить. Он сидит в цепях в доме священника.

Пьер поспешно оделся и отправился с ле Паном в соседнюю с замком деревню.

Оставшись с Польтро наедине, он сразу спросил:

– Это Гаспар де Колиньи приказал вам убить герцога де Гиза?

– Да, – ответил Польтро.

Вскоре стало понятно, что Польтро готов подтвердить что угодно. Пьеру и раньше доводилось встречать таких вот любителей грезить наяву.

Должно быть, этот Польтро и вправду работал на протестантов, но кто именно подговорил его убить Меченого, оставалось лишь гадать. Это и в самом деле мог быть Колиньи – либо кто-то другой из протестантских вожаков, что бы ни говорил Польтро, либо эта мысль зародилась в голове безумца сама собой.

В тот день и в последующие дни он говорил много и охотно. Почти наверняка половину сказанного можно было приписать желанию удовлетворить своего пленителя, а другую половину – стремлению показаться значительнее, чем Польтро был в действительности. Сегодня он твердил одно, завтра нес совсем другое. Полагаться на показания этого человека было невозможно.

Вот и славно.

Пьер записал признание Польтро, в котором говорилось, что Гаспар де Колиньи заплатил ему за убийство герцога де Гиза. Польтро без колебаний подписал.

На следующий день у Меченого началась лихорадка, и врачи посоветовали ему готовиться к скорой встрече с Творцом. Брат герцога, кардинал Луи, отпустил ему грехи, после чего Меченый попрощался с Анной и своим сыном Анри.

Когда герцогиня и будущий герцог, все в слезах, вышли из покоев умирающего, Пьер сказал им: