– Мяоу!

Речел толкнула дверь. Та оказалась незапертой. Черч был там.Сидел на веранде прямо посреди, обернув хвостом передние лапы. Мех кота былиспачкан чем-то темным. «Грязь», – подумала Речел, а потом увидела капли налинолеуме. Капли были красными.

Кот поднял лапу и начал ее облизывать, но глаз с Речел несводил.

– Джад? – позвала она снова, теперь уже по-настоящемувстревожившись. Она шагнула вперед.

Дом молчал. Стояла тишина.

Речел попыталась собраться с мыслями, но единственное –образ ее сестры Зельды – был у нее в голове. А кроме Зельды только расплывчатыемысли. Речел видела, как перекручены руки Зельды; как та пыталась стукнутьсяголовой о стену, когда приходила в ярость – разлетелись газеты, на штукатуркепоявились трещины. Но сейчас не время думать о Зельде, не сейчас, когда с Джадоммогло что-то случиться. Может, он упал? Он ведь старик.

«Думай о Джаде, а не о снах, которые видела в детстве, снах,в которых ты открывала дверцы стенного шкафа, а Зельда выпрыгивала оттуда,усмехаясь; снах о существе, спрятавшемся в ванной, и о глазах Зельды, следящихза тобой из унитаза; снах о Зельде, затаившейся в подвале за печкой; снах…»

Черч открыл рот, продемонстрировав острые зубы, и сновапрокричал:

– Мяоу!

«Луис был прав. Мы никогда не сможем его исправить. Черчникогда не станет таким, как был раньше. Но ведь Луис сказал, что есликастрировать кота, то у него пропадут все агрессивные инстинкты. Луис ошибсянасчет этого: Черч стал охотником. Он…»

– Мяоу!

Черч повернулся и нырнул в гостиную, стал подниматься полестнице, ведущей на второй этаж.

– Джад? – снова позвала Речел. – Вы здесь?

– Мяоу! – закричал Черч с верхней площадки лестницы, словноутвердительно отвечая на вопрос Речел, а потом он исчез.

«Как он попал в дом? Джад его пустил? Почему?»

Речел переминалась с ноги на ногу, не зная, что делатьдальше. Хуже всего, что все это казалось… казалось… казалось какой-тоскоростью, так словно что– то хотело заманить ее туда и…

А потом сверху донесся стон – низкий голос, полный боли –голос Джада, точно, голос Джада. «Он упал в ванной, может быть, споткнулся исломал ногу, а может, только растянул сухожилие. Все может быть. Старые коститакие хрупкие, и о чем ты, девочка думаешь, во имя Бога, раз стоишь здесь,переминаясь с ноги на ногу, когда ты должна идти наверх? А ведь у Черча шкурабыла в крови. Джад до крови разбился, а ты стоишь здесь! Да что с тобой?!»

– Джад!

И снова донесся стон. Речел помчалась вверх по лестнице.

Раньше она никогда не была в этой части дома. Из-за того,что окно в конце коридора выходило на запад, к реке, тут было довольно темно.Коридор вел прямо от лестницы в заднюю часть дома; перила вишневого деревапридавали лестничной площадке наверху особую элегантность. Там, на стене,висела картина, изображающая Апокалипсис и…

(все эти годы Зельда ждала тебя и сейчас она за дверью, онатам сгорбленная, кривая, воняющая мочой – мертвая. И в этот раз Зельда поймаеттебя).

…снова раздался стон. Он донесся из-за второй двери справа.

Речел подошла к этой двери, ее каблуки стучали по доскам. Ейпоказалось, что она прошла какое-то искривление – не искривление времени илипространства, а просто через кривое зеркало. Речел снова стала маленькой.Картина Апокалипсиса уплывала все выше и выше, и скоро вырезанная из оргстекларучка двери оказалась на уровне глаз Речел. Маленькая ручка девочки – ее рукасжала эту ручку и… и до того, как Речел толкнула дверь, та сама началаоткрываться.

А там стояла Зельда.

Зельда была сгорбленной и перекрученной, ее тело так жестокодеформировалось, что она словно превратилась в карлика, немногим больше двухфутов ростом, и почему-то она носила костюм, в котором похоронили Гаджа. Но этоточно была Зельда. Ее глаза горели безумным весельем, ее лицо раскраснелось. Апотом Зельда закричала:

– Наконец-то я вернулась за тобой, Речел! Теперь-то мывыгнем твою спинку, как выгнулась моя, и ты никогда больше не встанешь скровати. Никогда больше не встанешь с кровати…

Черч восседал на плече Зельды. А потом ее лицо поплыло,стало меняться, и Речел, с закручивающимся спиралью ужасом, увидела, что насамом деле это не Зельда. Как она могла допустить такую глупую ошибку? Это былГадж. Его лицо почернело от грязи и было измазано кровью. Оно распухло, словноот ужасной боли, и было растерто грязными ручками.

Речел позвала малыша, протянула к нему руки. Гадж подбежал кмамочке и залез ей на руки, и все это время он держал одну руку за спиной,словно у него там был букет цветов, собранных на заднем дворе…

– Мамочка, я кое-что приготовил для тебя! – закричал он. – Яприготовил для тебя кое-что! Я приготовил для тебя кое-что! Я приготовил длятебя кое-что!

Луис Крид проснулся от слепящего солнечного света. Онпопытался приподняться и сморщился от внезапной, острой боли в спине. Страшнаяболь. Откинувшись назад, на подушку, он осмотрел себя. До сих пор он был одет.О, Боже!

Он еще полежал, сопротивляясь слабости, напрягая по очередикаждый мускул, а потом сел.

– О, дерьмо! – прошептал он. На несколько секунд все поплылоу него перед глазами. Спина болела, словно больной зуб, а стоило ему пошевелитьголовой, казалось, что в сухожилия шеи впиваются ржавые бандитские ножи. Нопо-настоящему плохо выглядело только колено. С ним надо было что-то делать.Луис снова отругал себя за то, что ударился об тот еб…й надгробный камень. Егоштаны сильно натянулись на колене, которое распухло, выглядело словно воздушныйшарик.

– Да, похоже штаны будет снять трудновато, – прошептал он. –Как был мальчишкой, так им и остался.

Он медленно наклонился, чтоб сесть на край кровати. От болиему пришлось сжать губы так, что они аж побелели. Потом он начал понемножкусгибать ногу, прислушиваясь к боли, пытаясь решить, что же он там повредил насамом деле, если это…

«Гадж! Гадж вернулся?»

Луис вскочил на ноги вопреки боли. Шатаясь, словно зомби, онпересек комнату. Открыв дверь, он заглянул в комнату Гаджа. Комната оказаласьпустой. Луис дохромал до комнаты Элли, которая оказалась тоже пустой, а потомдо комнаты «для гостей». Эта комната, окнами выходившая на шоссе, тоже былапустой. Но…

На той стороне дороги стояла странная машина. Она былаприпаркована позади автомобиля Джада.