– Да, да. Они давали ей таблетки и она снова уснула.

– Что она говорила? Что ее так сильно напугало? – Луис сжалтелефонную трубку так, что у него побелели костяшки пальцев.

Молчание на том конце провода… Ирвин Голдмен долго молчал.Луис не прерывал молчания, он ждал.

– Слова девочки очень испугали Дору, – наконец сказал Ирвин.– Девочка еще долго бормотала после того… после того как накричалась. Дора самапочти… ты понимаешь.

– Что говорила Элли?

– Она сказала, что Оз – Великий и Ужасный убил ее маму.Только она сказала по-другому. Она сказала.., она сказала: «Оз – Веикий иУшшасный» так, как говорила наша другая дочь. Наша Зельда. Луис, поверь мне,когда я услышал это, захотел задать Речел вопрос: как много она рассказывалаЕлене о Зельде? Рассказывала ли она об этом тебе? О смерти Зельды?

Луис закрыл глаза. Земля ушла у него из под ног. ГолосГолдмена доносился до него словно сквозь толстую подушку тумана.

«Ты можешь услышать звуки, похожие на голоса, но это кричатгагары дальше к югу от Тропы. Эти голоса влекут к себе…»

– Луис, ты слушаешь?

– Элли пришла в норму? – спросил Луис и собственный голоспоказался ему каким-то отрешенным. – Теперь с Элли все нормально? Что говорятврачи?

– Шок после похорон, – ответил Голдмен. – Я вызвал своегодоктора. Латропа. Хороший человек. Он сказал, что девочка сильно возбуждена.Она проснется сегодня после полудня и будет в порядке, может, даже не будетничего помнить. Но я думаю, что Речел должна вернуться в Чикаго. Я беспокоюсь,Луис. Я хочу, чтобы вы вместе приехали сюда.

Луис не ответил. «А Бог глазел на воробья», – так сказалКороль Джеймс. Луис, однако еще незаметнее, и глаза Бога явно не смотрели в егосторону.

– Луис, Гадж мертв, – проговорил Голдмен. – Я знаю, этотрудно осознать.., для тебя и Речел.., но твоя дочь жива, и очень нуждается ввас.

«Да. Я понимаю это. А вот ты, должно быть, глупый, старыйпердун, Ирвин. Но, может, ужас, который случился, когда в апреле 1965 года твоидочери – две сестры оставались одни, затронул и тебя, а? Элли нуждается во мне,но я не могу приехать к вам, дорогая доченька и милый тесть, потому что самбоюсь… ужасно боюсь… что на моих руках кровь твоей матери, милая Элли».

Луис посмотрел на свои руки, на грязь, засохшую на пальцах.Эта грязь очень напоминала грязь на кухонном полу.

– Все в порядке, – сказал он. – Я понимаю. Мы приедем, кактолько сможем, Ирвин. Возможно, к вечеру уже будем у вас. Спасибо.

– Мы сделаем все, что возможно, – сказал Голдмен. – Но,наверное, мы тоже уже состарились. А может, мы всегда были такими?

– Элли говорила что-нибудь еще? – спросил Луис. ОтветГолдмена похоронным колокольным звоном отозвался в сердце Луиса.

– Да больше ничего. Только в конце она добавила: «Пасковсказал, что уже слишком поздно».

* * *

Луис повесил телефонную трубку и отправился назад к плите,по-видимому решив продолжить приготовление завтрака… или для того, чтобы всеубрать и забыть о еде. Он и сам не знал, на чем ему остановиться. На какое-товремя он застыл посреди кухни, охваченный волной слабости, накатившей на него,совершенно обессилившей, а потом упал у двери… «упал в обморок» – так сказатьбыло бы правильнее. Его разум устремился через мрачные бездны. Ему казалось,что его снова и снова переворачивает, словно он делал мертвые петли, раз илидва. Потом он ударился больным коленом о хромированный болт и боль пронзила всеего тело, подняла с пола и заставила закричать. Мгновение он простоялсогнувшись, слезы навернулись у него на глаза.

Наконец, Луис поднялся на ноги, встал покачиваясь. В головеу него прояснилось. Что теперь?

Желание убежать пришло к нему снова, теперь уже в последнийраз. Оно было сильнее, чем обычно… Луис снова ощутил приятную тяжесть ключей отмашины, лежащих в кармане штанов. Он сядет в «Цивик» и уедет в Чикаго. Онприедет к Элли и останется рядом с ней. Конечно, Голдмены почувствуют, что тутчто-то не так, что что-то неладно, а он просто заберет свою девочку… вырвет ееиз их лап, если понадобится.

Потом у него опустились руки. Желание убежать было рожденоне чувством опустошенности, не чувством вины, не отчаяньем или временнойслабостью… Все дело в следах грязи – следах маленьких ножек на полу в кухне.Мысленно Луис представил себе тропинку этих следов, протянувшуюся через всюстрану – сперва в Иллинойс, потом во Флориду… через весь мир, если понадобится.Ты породил это, признайся, и оно всегда найдет путь к твоему дому.

Однажды наступит день, когда ты откроешь дверь, а там будетстоять Гадж – безумная пародия на него, и ухмыляться грязной усмешкой. Егочистые, синие глаза станут желтыми и глупыми. Или Элли откроет дверь ваннойкомнаты, чтобы утром умыться, а в ванне будет сидеть Гадж, тело которого будутпересекать поблекшие шрамы, которые появились после того случая, когда егораскатало… А пахнуть от милого братика будет могилой.

Да, такой день непременно наступит… Луис ни на секунду несомневался.

– Как я мог так глупо поступить? – сказал он, обращаясь кпустой комнате, а потом, сам для себя, снова повторил. – Как?

«Горе.., оно не глупое, Луис. Тут все по-другому.., чутьпо-другому, но это – жизненно важно. Батарейка, которая сдохла. „То местообладает силой“, – говорил Джад, и он, конечно, был прав. И ты сейчас частьэтой силы. Она питается твоими дарами… нет, даже больше. Она собирает их,возводит в куб, возводит в N-ую степень и приумножает свою силу. И питается ононе только дарами. Здравомыслием. Оно поедает твое здравомыслие. Нельзядопустить ни одной ошибки, никаких компромиссов. Это стоило тебе жены, и почтинаверняка оно прибрало к рукам твоего лучшего друга, так же как твоего сына.Все так. Оно побеждает, когда у тебя возникает желание уйти от того, что стучитсяк тебе в дверь в полночь, когда уже совсем стемнело. Теперь мне осталось толькосовершить самоубийство,» – думал Луис. – «Больше я ничего не смогу сделать,так? И все, что надо, есть в моем саквояже. Он мне поможет, поможет победитьзлую силу того места, где хоронили мертвых индейцев, поклонявшихся Вакиньяну…Злая сила загнала кота на дорогу и, скорее всего, загнала туда Гаджа; она недавала Речел сидеть в Чикаго, обращая все себе на пользу. Точнее, я знаю, чтосделаю… я хочу это сделать… Ведь все должно идти правильно, разве нет?»

Да. Должно.

Луис подумал еще о Гадже. Гадж где-то здесь. Где-тонеподалеку…

* * *

Луис пошел по грязным следам через гостиную, столовую, назадк лестнице. Тут следы были размазаны, размазаны самим Луисом, потому что онспускался, не заметив их. Следы вели в спальню. «Гадж был тут, – удивленноподумал Луис. – Он был тут». А потом Луис увидел, что его медицинский саквояжоткрыт.