Франц, когда они припарковались возле крыльца Лавандового Дома под навесом из алых вишен и сиреневой черепицы. Это место оказалось не занято впервые за все время, что Франц бывал здесь. Значит, его освободили специально для них. Их двоих определенно уже ждали. – Надо бояться не мертвых, а живых, слышала такую поговорку?

– Я ничего не боюсь, – фыркнула Лора и смешно напыжилась, как воробей, спрятав подбородок в воротник свитера и подняв руки, чтобы Франц, обойдя машину, перетащил ее в разложенное кресло.

Спорить он не стал. Только усмехнулся и помог переехать через дорожку из промокшей, пристающей к ногам листвы, стелящейся перед крыльцом дома, как ковер. В окнах на верхнем этаже дома, задернутых ажурными занавесками, мелькали глаза – белые, желтые и зеленые, а на этаже пониже Франц мог разглядеть блики от хрустальных шаров и такие же белые балахоны, как тот, в котором к ним вдруг вышла на крыльцо медиум. Отворившаяся за ее спиной дверь напоминала беззубый рот – снаружи казалось, что в Лавандовом Доме царит беспробудная тьма. Даже мебели не было видно.

– Добро пожаловать туда, где духи вас услышат!

– Этот со мной, – предупредила Лора, ткнув пальцем себе за спину. Франц даже не сразу понял, что она показывает на него, и оглянулся невольно. – Можно?

– Он вампир? – Медиум, маленькая, с короткой стрижкой-пикси, слегка наклонилась, присматриваясь. Глаза у нее вблизи оказались светло-светло серыми, и этот цвет почему‐то показался Францу совершенно бездушным, как и выражение ее лица. Она улыбалась, но абсолютно неискренне. – Хм. Да, конечно. Лишней источник энергии никогда не помешает, а у вампиров ее всегда много, как у батарейки. Хотя по этому и не скажешь…

Замечание было справедливым, так что Франц решил пропустить его мимо ушей. Он вообще‐то надеялся подождать в машине, как и все предыдущие разы, но уязвимый вид Лоры, нервно заламывающей пальцы и считающей, что этого никто не видит, убедил его. Кряхтя, Франц со вздохом поднял ее коляску по ступенькам на крыльцо, велев крепко держаться за подлокотники (без пандуса было тяжко), и вошел внутрь Лавандового Дома, где среди черных свечей и витражных окон будто бы царили вечные сумерки. Как и всегда, вместо благодарности Лора отдавила ему колесами пальцы ног, обогнав, чтобы подъехать к письменному столу на входе и взять из рук медиума листок с перьевой ручкой.

– Прежде чем мы начнем, будьте добры, заполните анкету. Пожалуйста, отвечайте на все вопросы честно. От этого зависят успех сеанса и ваша безопасность.

– Ага, ага.

Франц тем временем принялся осматриваться. Дверь за ними закрылась сама и, судя по щелчку замка, надолго. Хотя в длинном широком коридоре, усеянном дверьми по обе стороны, никого, кроме них троих, не было, Франца не покидало ощущение, что он пришел на людный стадион. С нежно-лавандовых обоев, кажущихся, однако, почти чернильными из-за недостатка света, на него смотрели старинные фотографии и портреты прежних посетителей Дома. Под одним таким снимком, где в чинных позах застыли три луноликие девицы, поблескивала медная табличка с гравировкой: «Кейт, Маргарет и Лия Фокс. Основательницы Лавандового Дома». Лица некоторых, кто окружал их в соседних рамках, казались восковыми, кукольными. Франц неожиданно для себя узнал среди них английского писателя Конан Дойля, певца Элвиса Пресли, американского президента Авраама Линкольна и – кто бы мог подумать! – ученого Исаака Ньютона. Взглянув на последнего, с его высоким седым париком, похожим на мертвого пуделя, Франц поежился и переключил внимание на мебель, тоже старую, бархатную, с резными завитками. Снаружи витражи окон изображали черепа, зарастающие маками, но с другой их стороны, оказывается, были видны только сами маки без костей. Черные свечи капали, источая удушливый и тяжелый запах воска с травами.

Франц нетерпеливо подошел к Лоре, сидящей под торшером с анкетой на острых коленках, чувствуя, как у него начинается головная боль. Ставя без запинки галочки напротив каждого пункта в листке, она равнодушно пробегала по каждому из них глазами… И вдруг, как раз когда Франц наклонился к ней, застопорилась.

– Все нормально? – спросил он шепотом, на что та кивнула молча. Ее сжатые челюсти и нахмуренные брови, однако, говорили скорее «нет», чем «да».

Лора опустила ручку к пункту в самом конце, который Франц не мог прочесть со своего места, и поставила последнюю галочку. Медиум тут же довольно забрала у нее анкету.

– Прошу за мной.

Ее белый балахон струился шлейфом по васильковым ковровым дорожкам, словно морская пена по воде. Только тонкие бледные руки выглядывали из-под складок ткани. Белоснежные волосы, заканчивающиеся там, где поблескивали маленькие золотые сережки в ушах, делали медиума похожей на пикси из детских книжек Франца, которые ему читали сестры. Что‐то вилось над медиумом, как еще одна тень, – нечто неосязаемое, бесформенное, что можно было увидеть лишь периферийным зрением, но тут же решить, будто просто померещилось. Сама медиум была маленькой и неприметной, но эта зернистая вуаль над ней вызывала чувство безусловного повиновения, заставляла коридор, где вечно хлопали двери и выли духи, затихать в ее присутствии, а гостей – следовать безмолвно и покорно.

Франц сглотнул, жалея, что не выпил крови перед тем, как сюда приехать. В Лавандовом Доме пахло кладбищем – полынь, сырая земля, зябкий холод, как от каменных надгробий, – и от этого ему нестерпимо хотелось есть. Смерть, сидящая у него внутри, невольно откликалась на смерть снаружи. Живых людей, клиентов Дома, Франц так нигде и не увидел, даже когда они поднялись по дубовым лестницам на третий этаж (куда ему снова пришлось, ругаясь, затаскивать коляску – теперь понятно, зачем Лора потащила его с собой на самом деле!). Очевидно, все клиенты попрятались по тем самым комнатам: из одной доносился смех, из второй – рыдания, а из третьей – вой. Несколько раз мимо прошмыгивали медиумы с подносами, неся бокалы с виски, а иногда – пучки дымящихся благовонных трав. Франц чихнул, когда дымное щупальце щелкнуло его по носу.

«Будь здоров», – сказал кто‐то сзади, но, обернувшись, Франц никого не увидел. Это резко придало ему сил, и он ускорил шаг, стараясь больше не отставать и не глазеть по сторонам.

– Если у вас есть с собой мобильные телефоны, прошу, выключите их. Они создают помехи, как и цепочки, кольца и браслеты, особенно золотые. Снимите и сложите все, что есть, в вазу слева на комоде.

Медиум начала раздавать указания сразу же, как они переступили порог нужной комнаты. В отличие от остального Лавандового Дома, усеянного фотографиями, коровьими черепами и засушенными бабочками в куполообразных склянках, она выглядела совершенно обычной. Непривычно голые стены в тонкую фиолетовую полоску, пара книжных полок, плотно зашторенные окна, кушетка и круглая голландская печь на ножках, где огонь