Ее обуял страх.

– Неси его в лазарет. Я позову Низрин.

Джамшид перегородил ей дорогу.

– Он сказал обратиться только к тебе.

Нари была в шоке.

– Какая разница, что он сказал! Я еще ничего не умею. Я не стану лечить королевского сына одна в своей спальне!

– Хотя бы попытайся. Он решительно настаивал, бану Нахида, и… – Джамшид бросил взгляд на беспамятного принца и понизил голос. – В Дэвабаде, если Кахтани отдает приказ… ты его исполняешь.

Они незаметно перешли на дивастийский, и от зловещих слов на ее родном наречии у нее кровь стыла в жилах.

Нари взяла окровавленный нож и поднесла его к лицу. Он был железным, но запах ничем не намекал на яд. Она коснулась лезвия. Металл не заискрился, не вспыхнул как костер – ничто не указывало ни на какие хитроумные волшебные напасти.

– Ты, случайно, не знаешь, он проклят?

Джамшид покачал головой.

– Сомневаюсь. На него напал шафит.

Шафит? Нари подавила в себе любопытство, всецело фокусируясь на Али. Если это обычная травма, то какая разница, джинн он или нет? Ты уже лечила такие раны.

Она склонилась над Али.

– Помоги мне снять с него рубашку. Мне нужно его осмотреть.

Туника Али была изодрана в клочья, и порвать ткань не составило труда. Нари насчитала три рваные раны, среди которых одна проходила насквозь до самой спины. Она положила ладони на самую глубокую рану и закрыла глаза. Она вспомнила, как делала то же самое, пытаясь спасти Дару: желая ему поправиться и представляя его кожу целой и невредимой.

Она приготовилась к видениям, но их не последовало. Зато она почувствовала запах морской воды и ощутила во рту солоноватый привкус. Но ее намерения оказались достаточно прозрачны: рана дрогнула у нее под пальцами, Али задрожал и слабо застонал.

– Создатель… – прошептал Джамшид. – Это невероятно.

– Держи его крепко, – предупредила она. – Я не закончила.

Она подняла руки. Рана начала затягиваться, но его плоть была все еще нездорового оттенка и пористой. Она легонько коснулась его кожи, и на поверхность выступила пенистая черная кровь, как если бы она сжала мокрую губку. Нари закрыла глаза и повторила процесс, но ничего не изменилось.

Хотя в спальне было прохладно, с нее градом валил пот, и даже пальцы взмокли. Вытерев руки об одежду, она приступила к другим ранам, и соленый вкус во рту стал более отчетливым. Али не открывал глаз, но сердцебиение под ее пальцами стабилизировалось. Он сделал судорожный вдох, и Нари села на корточки, чтобы оценить наполовину проделанную работу.

Что-то было не так. Может, дело в железе? Пока они путешествовали, Дара как-то обмолвился, что железо может сильно покалечить чистокровного джинна.

Я могу наложить швы. Они тренировались с Низрин, используя серебряную нить, заколдованную какими-то чарами. Эта нить обладала заживляющим действием, так что имело смысл попытаться. Нари не думала, что Али сейчас резко станет хуже и он умрет за те несколько минут, которые ей понадобятся, чтобы принести все необходимое из лазарета. Но это все равно была лишь догадка. Откуда ей было знать, что его органы уже не уничтожены и не растекаются по всему телу?

Али пробормотал что-то по-гезирийски и медленно разлепил веки. Его серые глаза непонимающе округлились, когда он увидел вокруг себя незнакомое помещение. Он попытался сесть, но только протяжно охнул от боли.

– Не шевелись, – предупредила она. – Ты был ранен.

– Я…

Его голос звучал сипло, и потом его взгляд упал на нож. Его лицо перекосилось и приняло опустошенное выражение.

– А…

– Али. – Она прикоснулась к его щеке. – Мне нужно сходить в лазарет за инструментами, хорошо? Побудь здесь с Джамшидом.

Джамшид был не очень доволен, но кивнул, и она выскользнула на улицу.

В лазарете было тихо. Пациенты, которых она еще не успела убить, спали, Низрин не вернется до утра. Нари поставила горшок с водой на горящие угли в костровой яме и достала серебряную нить заодно с иголками, старательно обходя взглядом опустевшую кровать шейха.

Когда вода закипела, она добавила в нее ложку вязкой смолы, немного меда и соли, следуя фармацевтическому рецепту, которому научила ее Низрин. После минутного колебания она раскрошила в смесь горошину готового опиума. Зашивать Али будет проще, если ему не будет больно.

В голове вихрем кружились вопросы. Зачем Али понадобилось скрывать попытку покушения на свою жизнь? Удивительно, что не сам король заявился в лазарет, требуя самого первоклассного лечения для своего сына, в то время как Королевская гвардия рыскала бы по улицам города, срывала двери с петель и арестовывала шафитов в попытке поймать заговорщиков.

Может, он как раз поэтому и хочет сохранить все в тайне? Известно, что Али питал к шафитам теплые чувства. Впрочем, не то чтобы она жаловалась. Всего несколько часов назад она тряслась от страха, как бы Гасан не покарал ее за случайное убийство шейха. А теперь в ее спальне отлеживался его младший – и, если верить дошедшим до нее слухам, любимый – сын, и его жизнь была всецело в ее руках.

Подхватив инструменты и отвар, Нари сунула под мышку медный кувшин с водой и побежала обратно в свои покои. Она открыла дверь и обнаружила Али в том же самом положении, как когда она уходила. Джамшид вышагивал вокруг кровати и, вероятно, жалел о стечении обстоятельств, которые привели его сюда.

Когда она вошла, он поднял голову и подскочил к ней, чтобы забрать из рук поднос с инструментами. Она кивнула на столик у камина.

Джамшид поставил поднос.

– Я позову его брата, – прошептал он на дивастийском.

Нари взглянула на Али. Принц был весь в крови. В состоянии шока он шарил дрожащими руками по перепачканным простыням.

– Уверен, что это хорошая идея?

– Уж лучше так, чем двоих Дэвов поймают с поличным, пока они заметают следы покушения на жизнь принца.

Логично.

– Только быстро.

Джамшид ушел, и Нари вернулась к постели Али.

– Али? Али, – повторила она, не получив ответа. Он вздрогнул, и она потянулась к нему. – Пойдем к огню. Мне нужен хороший свет.

Он кивнул, но не пошевелился.

– Пойдем, – попросила она мягко, поднимая его на ноги.

Он протяжно зашипел от боли и обхватил рукой живот.

Она усадила его на диван и дала в руки горячую чашку.

– Пей.

Нари подтащила столик и разложила на нем нить и иголки, потом пошла в хаммам, откуда вернулась со стопкой полотенец. К этому моменту Али отставил отвар в сторону и глотал воду прямо из кувшина. С гулким стуком он поставил опустевший кувшин на стол.