– Вы могли что-то забыть, сэр. Например, вы абсолютно уверены в том, что морфий – это единственное лекарство, которое вы держите при себе?

– Абсолютно уверен.

– Может, раньше у вас хранились другие лекарства? Должен напомнить вам, сэр, что дача ложных показаний – это довольно серьезное дело. Вы поймете, что мы способны сами выйти на информацию о том, что вы приобретали какие-то другие лекарства.

Юстас нетерпеливо покачал головой:

– Я же вам сказал: после того, как бросил практику, у меня нет ничего, кроме морфия.

– Очень хорошо, сэр. Теперь мы знаем, как действовать. Хорошего дня, и прошу прощения, что отнял у вас так много времени.

Инспектор подошел к выходу, но, коснувшись дверной ручки, рука его замерла.

– Если позволите, я дам вам дружеский совет, – сказал он. – Возможно, для отсроченного дознания вам лучше нанять адвоката.

Глава 22

Консультация

Юстас проводил старшего инспектора Дарнелла и вернулся в гостиную, где налил себе крепкого виски с содовой, хранящегося на подставке для графинов в красном лакированном серванте в углу комнаты.

Последние слова детектива стали для него огромным потрясением. Они звучали искренне, а Юстас знал, что полиция бывает особенно опасной и серьезной в моменты своей абсолютной честности. По какой-то причине в Скотленд-Ярде решили, что он ответственен за смерть Дезмонда, хотя они, если верить Дарнеллу, еще не дошли до стадии, когда есть основания выдвинуть обвинения, однако сделают все, чтобы открыть против него дело.

Юстас понимал, что хотя против него и не было никаких доказательств, у полиции могли зародиться подозрения. А раз так, то было бы правильно последовать совету Дарнелла – по крайней мере, проконсультироваться у адвоката. Но у кого? Юстас не имел никаких дел с юристами уже десять лет; в последний раз он решал с ними вопросы, касающиеся всех тех денег, которые завещала ему Берил Фотеруэйт. Этим занималась небольшая местная контора из провинциального городка, в котором он на тот момент практиковал, и для нынешней ситуации она не подходили.

Объяснить адвокату, в каком он оказался положении, будет непросто. В конце концов, массу вещей никому говорить нельзя, раскрывать дополнительные детали дела будет очень затруднительно. Например, любой адвокат, к которому Юстас пойдет за консультацией, захочет знать, почему он так часто навещал Дезмонда в последние две недели. Объяснение, которое Юстас дал полиции, неубедительно, а настоящую причину нельзя никому раскрывать. Здесь был один мотив, не вполне правдивый, но и не совсем ложный, который являлся бы убедительным для человека, знающего всю эту историю целиком. Но в нее Юстас не желал посвящать незнакомца.

Был только один человек, которому он мог рассказать свою версию правды, и тот бы понял его мысли и действия, – Генри Карр, Он адвокат. И уже знал, на что Юстас надеялся и чего боялся. Знал и сочувствовал. Карр поймет, если Юстас скажет ему: «Я хотел видеться с Дезмондом наедине как можно чаще, чтобы произвести на него хорошее впечатление. Тогда он мог бы передумать и не делать того, что ему советовал лорд Бэрреди». Постороннему адвокату объяснить это было бы чрезвычайно сложно: Юстасу пришлось бы подтвердить, что ему было известно, как желанное наследство могло уйти у него из рук, а это почти то же самое, что признать мотив убийства Дезмонда до его совершеннолетия.

Объяснять это в суде нельзя – слишком опасно. Поэтому и нужен совет опытного юриста, а к кому Юстас прислушался бы в первую очередь, если не к Генри Карру? Он был умен, трезв и благожелателен. Юстас считал, что он нравится Генри, а то, что адвокат не верил в слухи о смерти Дэвида, которые, несомненно, до него дошли, – очевидный и неоспоримый факт.

Облегченно вздохнув, Юстас принял решение, сразу же пошел к телефону и позвонил в пригородную контору Карра. Позже тот перезвонил и сообщил: сегодня он занят до самого вечера, но с радостью отужинает с Юстасом у него дома.

Полдня Юстас думал над тем, что нужно говорить Генри Карру, а что – нет. Таблетки морфия – об этом он должен знать; купится ли Карр на объяснение, которое Юстас дал полиции? То, что он приобрел их вскоре после того как услышал о наследстве и незадолго до внезапных смертей Дэвида и Дезмонда, наводило на определенные мысли, к пущей тревоге Юстаса. Скорее всего, убедить присяжных будет сложно и замену эфемерной предыдущей баночки с морфием доказать невозможно. Время покупки книги «Медицинская юриспруденция» от полиции скрыть тоже не получится; а если ее связать с таблетками морфия… черт возьми, это серьезное доказательство. Так стоит ли говорить об этом Карру?

Юстас не ходил к Джилл, хотя с радостью навестил бы ее. Теперь он начал понимать, какая серьезная опасность крылась за тем, что она знала о его планах и действиях. Если полиция до нее доберется, то заранее не угадаешь, расскажет она что-нибудь или нет. Да, Джилл достаточно умна но женщины, по опыту Юстаса, часто распускают язык, перед тем как подумать. Сейчас лучше держаться от нее подальше и надеяться, что полиция о ее существовании ничего не узнает.

Генри Карр объявился как раз вовремя и в хорошем расположении духа. До того как закончился ужин и на стол не поставили бутылку портвейна, ни один из них не сказал о деле ни слова – Юстас не хотел, чтобы их разговор был услышан, и отпустил Гамильтона на вечер отдохнуть. Но стоило убедиться, что Гамильтон покинул квартиру, Юстас разлил портвейн по бокалам и без лишних предисловий начал:

– Полиция допрашивала меня в связи со смертью Дезмонда. И я буду рад, если ты посоветуешь, как быть, Генри. Не возражаешь, если я буду обращаться к тебе по имени?

– Конечно, нет. Мне даже не было понятно, что ты этого не делаешь – я-то давно зову тебя Юстасом. – Карр приятно улыбнулся и отпил портвейна. – Насчет полиции сочувствую, однако я ничуть не удивлен.

Это неприятно удивило Юстаса, но он постарался скрыть свою реакцию.

– Да? А из-за чего ты… ожидал этого?

– Прежде чем ответить, скажи, пожалуйста, с чем я должен тебе помочь.

– А, тут все просто. Сегодня приходил человек из уголовного розыска, он сказал, что я буду отвечать перед присяжными на дознании. Я хотел бы, чтобы ты помог мне с этим.

Карр кивнул.

– Ясно, – сказал он. – Это мило с твоей стороны, Юстас. Ценю твое доверие. А теперь откровенно тебе скажу, почему я не удивлен. Во-первых, после смерти Дэвида мне стало известно, что шотландская