Я отстранилась от нее, взглянула в глаза. Потухшие, тусклые, без озорных огоньков, плескавшихся там когда-то.

Страшная догадка озарила меня. Я сумела выдавить лишь единственное:

– Лина, зачем ты здесь?

– Аборт, – убито выдохнула она. – Зелье не помогает…

Я не поверила своим ушам. Аборт и всегда осторожная Лина.

Все, что я смогла произнести, так это:

– Пока ты мне ничего не расскажешь, я тебя никуда не отпущу. – Мой голос звучал так безапелляционно, что не оставил Лине выбора.

Молчавший ассистент за стойкой оживился, явно подслушивая нашу короткую беседу.

– Постойте, у леди запись по времени, – напомнил он.

– Ничего страшного. – Я огрызнулась, бросая монеты за свой осмотр перед ним. – Леди запишется позже. Если не передумает.

На мое самоуправство Лина не реагировала, стояла столбом в оцепенении. Не противилась моему командному тону, скорее наоборот, была рада той отсрочке, которую я ей подарила, вытащив из приемной за руку.

Мне показалось, что на улице, несмотря на солнечный денек, стало еще прохладнее, и все же я уверенно тащила вперед Лину, которая безропотно следовала за мной.

Эта сломленная девушка была не похожа на ту, которую я знала раньше. Где огонь в глазах? Где энергия, бившая через край?

Что с ней произошло, когда я покинула Квартал?

Мои мысли были одна страшнее другой.

Я проклинала Октавиуса, который наверняка приложил руки к состоянию подруги. Что он с ней сделал? Тоже избил и изнасиловал? Еще одна страшная догадка поразила молнией. А если ребенок от этого подонка?

Мои руки невольно сжались, причиняя боль Лине, в руку которой я вцепилась.

– Ай! – вскрикнула она.

Это немного отрезвило, и я силой заставила себя не строить преждевременных гипотез. Пускай она сама все расскажет.

Впереди я увидела вывеску кофейни, туда-то и поволокла подругу.

Внутри было тихо, посетителей днем почти не было, и это меня устраивало.

Я выбрала самый дальний угол, усадила в просторное кресло Лину, которая продолжала быть в моих руках апатичной куклой, и уселась напротив нее.

К нам тут же подскочил улыбчивый официант. Я немного растерялась, когда он протянул мне и ей папки с меню. Прежде я почти никогда не посещала кофейни: слишком дорого и время не позволяло. Сегодня же был иной случай.

Лина тоже растерялась, папку взяла, но раскрывать не спешила. Зато спросила у улыбчивого служащего:

– Здесь можно курить?

– Да, вам принести пепельницу? – услужливо предложил он и, получив согласие, тут же убежал.

Я вытаращилась на подругу и едва не зарычала, когда та полезла к сумочке за сигаретами:

– С ума сошла? – прошипела я, перегибаясь через столик и вырывая у Лины сумку. – А как же ребенок?

– Не будет никакого ребенка, – огрызнулась она, и на миг в ее глазах сверкнул прежний огонь. – Только не в Квартале! Хотя о чем это я? Не будет никакого Квартала, ведь едва станет заметен живот, Блекнайт вышвырнет меня работать в трущобах!

Я задохнулась, понимая правоту подруги. Если при Мардж были хоть какие-то шансы освободить ребенка, отдав отцу, то при Блекнайте просто выносить становилось почти невозможным.

– Подожди, давай по порядку, – осадила я девушку. В этот момент пришел официант и поставил на середину столика пепельницу. Так как сигареты я у Лины забрала, керамическое блюдце оказалось бесполезным. Понимая, что официант продолжает ждать заказ, я быстро ткнула в меню несколько пирожных, попросила два стакана яблочного сока и только после этого продолжила: – Ты знаешь, кто отец?

Больше всего на свете я боялась услышать имя Хозяина Квартала, даже пальцы скрестила в несвойственном для себя жесте.

– Не важно, кто отец. – Лина опустила голову. – Он все равно не выкупит ни меня, ни ребенка. Все станет только хуже. – Она всхлипнула.

В горечи ее слов я услышала подтверждение своей догадки.

– Он тебя бил? – вспылила я. Мои пальцы обхватили столешницу и до боли в ногтях впились в деревянную поверхность. – Урод! Тварь конченая! Неужели ему даже на ребенка своего будет плевать?!

Глаза Лины расширились, она ожила на мгновение, на лице мелькнуло непонимание, смешанное с интересом.

– Тори, – нахмурив брови, медленно произнесла она, – ты о чем? Ты же сама все видела… Деймон не бил меня, да и не знает он о ребенке.

Пальцы разжались сами. Внутри все замерло. Даже сердце будто перестало стучать.

– Деймон?.. – Я даже забыла, как моргать, не в силах переварить услышанное.

– Да, – выдохнула Лина. Ее апатичное состояние вновь вернулось. – А ты на кого подумала?

– На Блекнайта. Он же устраивал «проверки». – Последнее слово я произносила, плотно сжав зубы. Мне не хотелось даже думать, что еще кому-то из девочек повезло пройти через то же, что и я.

– Ах… Ты об этом… – Лина вновь опустила голову, даже ее плечи опали. – Когда очередь дошла до меня, я уже знала, что беременна. Хотя, надо сказать, мне еще повезло… Я была очень покладистой девочкой, и все прошло почти не больно.

Меня перетрясло от этого «почти». Блекнайт мог не бить Лину, но те методы проверки, которые угрожали мне, явно не могли быть нежными.

Грубо, унизительно, не жалея.

– И многих он уже так проверил? – прошипела, нахмурясь.

– Всех. – Лина говорила о Хозяине равнодушно. – Даже несмотря на собственное самочувствие: говорят, у него стало шалить сердце от нагрузок. Но он упорно продолжал.

Я злобно улыбнулась. Было бы справедливо, если бы Октавиус сдох от приступа после одной из таких «проверок». Но я отвлеклась.

– Почему ты не пошла к Деймону? – вновь накинулась с расспросами. – Это и его ребенок тоже, он бы придумал что-нибудь. И как так вышло, что он не заметил беременности на осмотрах?

Я мысленно подсчитала: как минимум три-четыре раза они должны были встречаться в его кабинете с момента, как я покинула Квартал. Стоун был слишком хорошим врачом, чтобы не заметить положение девушки.

– Я не ходила на осмотры, Деймон ненавидит меня за ту ночь. – Она все же нашла в себе силы поднять на меня взгляд, полный слез. – Тори, я такая дура. Прости меня, – всхлипнула она и закрыла лицо ладонями. – Это все из-за меня, я виновата.

Ее начало сотрясать в беззвучных рыданиях, а я растерялась, не понимая, что произошло и в чем она виновата. В том, что переспала с доктором и беременна от него? Что за глупость?

Я передвинула свое кресло ближе к Лине, присела рядом и обняла ее. Мне хотелось показать, что она не одна. Я ее подруга, и можно найти выход.