Еды в пустыне нет, точнее её так мало, что можно охотиться с зари и до заката и остаться голодным — и судьи, особенно местные, не могут не знать об этом. Что будут есть беженцы на протяжении перехода, длительностью в несколько декад, если кроме «местного населения» нет никого на тысячи ли вокруг?

Об этом мне тоже не полагалось знать.

Руи действительно нашел верное решение — отвлечь и использовать «туземцев», как приманку для тварей Грани.

Верное, с точки зрения Высших, но не верное с точки зрения аллари. Потому что больше никого в эпоху Исхода не именовали «туземцами и местными животными». Аллари, которые готовили мне завтраки на протяжении пятнадцати зим, аллари, которые ухаживали за райхарцами и сидели у постели, когда я болела. Аллари, которые плетут свои игры, но имеют гораздо больше прав на этот мир, чем мы.

Нэнс, Маги, Марта, Ликас… мне было плевать на тех аллари «до Исхода», но не плевать на этих.

Аллари, которые непременно тщательно просмотрят в круге халибадский Турнир. И сделают выводы.

Поэтому я — не нашла решения. Брала в руки кисть, крутила и откладывала обратно на подставку.

И просто использовала последние артефакты на общий защитный купол, согнав всех — и беженцев и туземцев в один круг, растянула, и… просто наблюдала, как они умирают — точки на карте.

Просто точки на карте, как звезды на родовом гобелене, гаснущие одна за другой.

И потому что в отличие от второго тура в третьем проверяли совсем не «стратегию и тактику». Нет. Проверяли готовность принимать решения и… идти на жертвы. И я такой готовности не продемонстрировала.

— Участник под номером «пять» — ваши люди на протяжении нескольких декад страдали от голода и жажды. Вы потеряли всех живых, потому что не смогли принять верное решение, как командир. Иногда нужно пожертвовать малым, чтобы спасти большее, — обстоятельно разбирал каждую из моих ошибок судья-претор. — Готовность идти на жертвы, в том числе среди личного состава, если необходимо для выполнения задачи, взятие на себя ответственности…

Я — кивала.

— …вы поставили «туземцев» на один уровень приоритетов с Высшими…

Я — кивала.

— …слабость непростительна для командира… ваше отношение к личному составу… ещё во втором туре вы отослали две тройки целителей дивизии, и потеряли время, хотя, если бы организовывали поджог ближе к дивизиям противника… вы не готовы терять личный состав… вы не способны принимать решения и нести ответственность…

Я — кивала.

— …вы провалили операцию по спасению…

— Если бы операцией по спасению руководила бы леди, у нас сейчас не было бы ни Хали-бада, ни Южного предела, — вклинился Садо, и трибуны встретили шутку хохотом.

Я послала ублюдку персональную и очень широкую улыбку.

— … но это простительно для будущего Целителя, — попытался справить ситуацию судья-претор. — Стремление сохранять и оберегать чужие жизни похвальное качество, насколько я знаю, госпожа поступает на факультет Целительства?

Я отрицательно покачала головой, и судья сбился с мысли.

— Искусства?

Опять нет.

— Артефакторика? Боевое направление? — на слове «боевое» ореховые глаза Руи заискрились смехом. — Нет? Тогда…

— Экзорцистов, — пояснила я твердо и тихо. — Факультет Изгоняющих.

— Вы выбрали факультет «Стражей Грани»? — на меня удивленно смотрели не только судьи, но и Распорядители.

— А что это, если не высшая форма целительства? — Я пожала плечами. — Мы научились строить города, прокладывать дороги, возводить портальные арки, добывать и использовать кристаллы, спускаться глубоко под землю и покорять моря. Мы умеем добывать шелк и металлы, управлять силой и подчинять материю. Мы — Высшие существа. Единственное, чего мы сделать не можем — это вернуть мертвых к жизни, и — закрыть Грань. Первое — невозможно, исследований и диссертаций по умертвиям достаточно, а второму — можно научиться. «Стражи» — целители Грани, — закончила я тихо.

— На Севере много прорывов… — пояснил один судья другому.

— Но «Стражи Грани»?

— …и много шахт… леди выросла в предгорьях…

— И знает исключительно «шахтные» плетения, — оборвал обсуждения Садо. — Голосуем, господа. Напоминаю, нас ещё ждет четвертый тур.

* * *

Награждение прошло мимо меня, как во сне. Четвертый тур за третье место кончился быстро — всего пятнадцать мгновений мы просидели на скамье запасных, и публика чествует победителя — участника Западной школы. Это было предсказуемо — Тир говорил, что у них сильный стратег.

Трибуны рукоплескали Руи. Белую мантию ему не дали, передав кольцо победителя — и ярус Центральной школы встал в несколько рядов, и очень сдержанно хлопал. Мне дали второе место, но я почти не слушала, и просто держала «правильную» улыбку так, что мышцы щек уже сводило от напряжения.

Потому что меня вели.

Сразу, как началось награждение, я почувствовала это между лопатками — прицельные взгляды в спину, от которых леденела шея.

«Рябого» менталиста я увидела сразу — он и встал точно напротив, с краю Арены. И демонстративно поднял вверх руки — изображая редкие одобрительные хлопки. И улыбался. Довольно. Двое дознавателей в черном стояли у левого выхода с поля, двое — держались недалеко от правого.

Они берут в кольцо? Какого…

«За мной» — холод в груди, вспышка узнавания, то самое интуитивное чувство, которое не раз спасало мне жизнь.

За мной. За мной. За мной.

Псаки, что Управление нашло в доме Тиров? Они просто не могли найти ничего! Храм Немеса?

«Рябой» качнулся в мою сторону.

Нужно увести их с Арены. Нужно уходить, и сворачивать вниз — в подземные переходы под Ареной, а не на лестницу вверх — к трибунам Севера. Значит, мне нужен правый выход.

На самом поле Вестники работают только у персонала, мне нужно пересечь границу, чтобы плетения сработали. Успею? А если бежать?

С площадки награждений я уходила медленно, с высоко поднятой головой, смиряя шаг. Мне «позволили» выбрать правый выход.

Спуск вниз — десять ступенек, и я, подхватив юбки, рванула вперед.

Псакова граница глушилок Вестников должна быть где-то в первой трети трибун. Нужно предупредить Таджо или Бутча — может они смогут сделать хоть что-то. Что? Что они нарыли на меня?

Но… впереди, неторопливо разминая пальцы, мне навстречу по коридору шагал незнакомый дознаватель.

— Леди Вайю Юстиния Блау.

Мне положили тяжелую горячую руку на плечо и преградили путь — «Рябой» и тройка менталистов в черном.