Я не хочу сказать, что религиозное насилие — прерогатива христианства. Многие религии насаждались и продолжают насаждаться подобным путем:

…Более молодые религии, завладев мечом Константина, стали орудовать им не менее умело, чем это делали раньше христиане. Теперь настала очередь более многочисленных случаев преследовать, притеснять, искоренять огнем и мечом.

Сегодня многие говорят о духовном банкротстве христианства, и это имеет под собой серьезные основания: как иначе можно объяснить уже не инквизицию и крестовые походы, а тот ужас, когда после девятнадцати веков безраздельного христианского правления в самом сердце Европы произошло хладнокровное убийство шести миллионов евреев и среди них полутора миллионов детей, поддержанное преступным молчанием почти всей христианской церкви, включая «непогрешимого» святого отца в Риме?

И разве не христианские теологи веками распространяли злостный обман, будто утрата евреями родины и всеобщее к ним презрение — результаты их собственной вины и что они — прóклятый Богом народ, наказанный за предательство Иисуса? Даже в середине XX века это можно было прочесть в учебниках по истории, предназначенных для христианских университетов. Чем это отличалось от логики и практики средневековой инквизиции, которая бросала подозреваемых в колдовстве в костер или в реку. Если те сгорали или тонули — значит виновны…

В христианстве всегда наличествовал элемент юдофобии, особенно проявившийся во время геноцида евреев нацистами. Я не утверждаю, как некоторые, что «христианство виновно в преступлениях Гитлера» или что «христиане должны повиниться перед евреями за холокост» — ведь немало христиан испытывали стыд за преступления, совершенные церковью, — но налицо многочисленные примеры того, как католическая и протестантские церкви закрывали глаза на жуткие преступления нацизма. Можно и вправду сказать, что мораль западной цивилизации утонула в еврейской крови.

Впрочем, антисемитизм и ксенофобия пронизывали практически всю историю христианства после его утверждения в качестве государственной религии Константином Великим в первой половине четвертого века. Так называемое «победное шествие христианства по Европе» сопровождалось безжалостным преследованием и уничтожением всех иных верований, больших групп иноверцев и собственных «еретических» сект.

Если на ранней стадии формирования христианства раздробленность общин была центростремительной, то есть стимулировала их объединение, то на закате христианства сектантство носит центробежный характер, а многие христианские секты становятся тоталитарными — их возглавляют авторитарные личности, далекие от идей Христа, но претендующие на его «второе пришествие».

Со временем усиливается не только раскол между несовместимыми религиозными учениями, но неисчерпаемым источником конфликтов становятся внутриконфессионные распри.

Церковь всегда порождала насилие, придавая человеческой деструктивности и разрушительности ошеломляющий размах. Невежество и темные страсти масс лишь усиливали трансформацию религиозной веры в фанатизм. Конфликты в Палестине и мусульманский терроризм в наши дни еще больше обострились; на Балканах православные сербы воюют с хорватскими католиками, боснийскими и албанскими мусульманами, в Северной Ирландии не утихает распря между протестантами и католиками, в Кашмире мусульмане воюют против индуистов, в Судане — мусульмане против христиан и приверженцев традиционных культов, в Нигерии — мусульмане против христиан, в Эфиопии и Эритрее — мусульмане и христиане, в Шри-Ланке буддисты-сингалезийцы — против тамильских индуистов, в Индонезии — мусульмане против христиан Тимора, в Иране и Ираке — мусульмане-шииты против мусульман-суннитов, на Кавказе — православные русские против чеченских мусульман; мусульмане-азербайджанцы — против армянских католиков и православных — это всего лишь несколько из бесконечного перечня подобных примеров. В каждом из этих регионов религия была либо единственной, либо одной из главных причин гибели миллионов людей только в последние десятилетия.

Религия стимулирует насилие, как минимум, двумя способами: 1) Люди часто убивают других людей, поскольку верят, что этого от них хочет творец вселенной (неизбежным элементом такой психопатической логики является убежденность, что после смерти убийце гарантировано вечное блаженство). Примеры такого поведения бесчисленны; террористы-смертники — наиболее яркий. 2) Крупные сообщества людей готовы вступить в религиозный конфликт уже потому, что религия составляет важную часть их самосознания. Одна из непроходящих патологий человеческой культуры заключается в склонности людей воспитывать в своих детях страх и ненависть к другим людям по религиозному признаку. Многие религиозные конфликты, вызванные, на первый взгляд, мирскими причинами, на самом деле имеют религиозные корни.

Увы, Библия и евангелия также требуют «сокрушать», искоренять инородцев, иноверцев и неверующих (Исход, 23:24; 34:13; 2-я Царств., 12:27–31; 2 Паралипоменон, 34:7; Иова, 49:7; Псалом 2:9; Римлянам, 16:20; Апокалипсис, 2:27); возненавидь отца своего и мать свою, всех ближних своих во имя любви к Господу Богу (Лк. 14:16; Мф. 10:37); во имя Царствия Божьего вырвать и выбросить вон свой глаз, руку и другой «соблазняющий» член тела (Мф. 5:29–30; Мф. 18:8–9; Мк. 9:43–47)…

Я полагаю, что причинами большей части религиозных распрей является не различие религиозных доктрин, а нетерпимость, максимализм и просто человеческая недалекость религиозных деятелей, вплоть до нашего времени не разумеющих разрушительности религиозного экстремизма для собственной церкви. Я не случайно заговорил о глупости, потому что без нее не могу объяснить чудовищное различие реалий нынешнего христианства и великих идей самого Христа.

Ни в одной иной области человеческой деятельности, даже в национальных и расовых конфликтах, люди не декларируют свою особость и свое отличие от других с таким максимализмом, непреклонностью и беззаветностью, как в религии. Самые жестокие и беспощадные войны — войны религиозные. Религия — это, пожалуй, единственная область культуры, где противопоставление «мы-они», «наши-не-наши» приобретает метафизическое и даже трансцендентное значение. Как сказал кто-то из философов, в религиозных конфликтах ставки сторон намного выше, чем в случае межплеменной, расовой или политической вражды.

Религия — единственная область нашей деятельности, в которой людей последовательно ограждают от необходимости подкреплять свои глубочайшие убеждения какими бы то ни было доводами. Вместе с тем, эти убеждения зачастую определяют то, ради чего человек живет, ради чего он готов умереть и — слишком часто — ради чего он готов убить… Убежденность без доказательств обязательно влечет за собой раздор и жестокость.

О ненадежности религиозной морали свидетельствует тот факт, что все исламские террористы, захватившие самолеты 11 сентября 2001 года, имели высшее образование, происходили из обеспеченных семей, проводили много времени в местной мечети и, естественно, знали о высоких моральных принципах Корана. Христианская церковь, особенно православная, не просто не желает признавать своих вековых ошибок и непотребств, но, как мы видели, продолжает встречать любые новые исторические документы (то же собрание рукописей библиотеки Наг-Хаммади) и новые текстологические исследования Нового Завета как еретические, фальшивые или тенденциозные. Со времен откровенных евангельских подделок ранней церкви ничего не изменилось, а женщина-христианка как была, так и осталась вторичной фигурой евангельской истории, даже если она была