– Теперь ты совсем не похожа на рака, – заявляет Гор, шагая нам навстречу и заключая ее в объятия, а она смеется в ответ на его наглость.

Я едва сдерживаюсь, чтобы силой не оторвать друга от Нефертари. Очень помогает пристальное внимание Сета. Вчера он помог, и теперь я перед ним в долгу, но ни на мгновение не поверю в его самоотверженность. Маска осознания и раскаяния, которую он носит, не вызывает у меня ни капли доверия. Сет не должен узнать, насколько значима для меня эта девушка. От понимания, что она в принципе для меня значима, я вздрагиваю. Но врать самому себе не могу. После Нейт ни одна женщина не вызывала во мне подобных чувств, но и они пройдут. Нефертари восхищает меня, вот и все. Наверняка все дело в этом.

– Я не сомневалась, что ты прорвешься сквозь бурю, – говорит Энола, когда мы приближаемся к столу.

Гор ерошит ей волосы:

– Само собой, ты же считаешь его венцом творения. Очнись, малышка. Как бы мне ни хотелось это признавать, но без Сета он бы оказался в полной заднице.

Сет никак не комментирует это заявление.

– Игра, – произносит он, глядя на Нефертари. – Кимми рассказала нам о вашей теории, Намик отправился искать ее и нашел.

Сет аккуратно придвигает к ней ящичек. Нахмурившись, Нефертари разглядывает его, однако не притрагивается.

– Вообще-то это невозможно.

– Очевидно, нет.

– Может, посвятите нас в вашу загадочную беседу? – требует Гор.

– На игровом поле греческие буквы, – объясняет Кимми. – Это крайне необычно, потому что надписи на клетки наносились в строго определенном порядке. На первом, как правило, рисовали иероглиф рождения. Мой отец как-то сделал нам сенет. Помнишь, Тари? Малакай всегда нас обыгрывал. Цель – перевести свои фишки в дома богов. Они находятся вот тут, в конце, на последних четырех полях. Это вроде как путешествие. Некоторые клетки приносят удачу, другие – невезение. – Она смотрит на кузину, но та молчит. – На данной же игре только греческие буквы, хотя этот алфавит стал использоваться лишь в девятом или десятом веке до нашей эры. – Кимми ниже наклоняется над сенетом. – Правда, в этих буквах еще очень много сходства с финикийским письмом, оно как раз древнее. Греческий алфавит произошел от него. Видишь вот эту дельту? – Она показывает на лежащий на боку треугольник. – Это классический финикийский. И все равно это странно. Нефертари умерла в 1255 году до нашей эры, тогда еще точно не писали на греческом языке. Это не может быть ее игрой.

– Это семейство меня немного пугает, – громко шепчет Гор, но улыбается Кимми с видом гордого отца. Хотя наверняка в этом качестве девушке его рассматривать не нравится.

Очнувшись от оцепенения, Нефертари вытирает ладони о штаны, после чего придвигает ящичек к себе. Затем поднимает его, внимательно изучает со всех сторон и в конце концов трясет. Однако со стороны ящичка не слышится никакого дребезжания, чего можно было бы ожидать, если бы игровые фигурки до сих пор лежали внутри.

– Ящик не открывается, – замечает Намик, когда она берется за маленькую ручку.

– Так я и думала. – Нефертари ставит коробочку обратно. – Значит, сенет тебе подарила царица Савская. Она говорила, что он из гробницы Нефертари? – уточняет она у Саиды.

– Нет, прямо она не говорила. Но когда Кимми вчера рассказала нам обо всем, я сразу вспомнила об этой игре.

Нефертари задумчиво кивает.

Буквами помечено не каждое поле. Некоторые пустые. Я их пересчитываю, и получается двадцать четыре подписанных клеточки. Потом я протягиваю палец, чтобы коснуться одного из полей, но Нефертари его перехватывает:

– Я бы не стала этого делать.

– Ты не думаешь, что это буквы для кода, который мы нашли?

– Я даже почти в этом уверена, но нужно нажимать на них не случайным образом, а в правильном порядке. Такого я еще не видела. Судя по всему, Соломон специально ее сделал. Это явно не настоящая игра царицы.

– Но подсказка в гробнице однозначная, – вмешивается Сет.

– Верно. Намек на игру оставлен в гробнице и, весьма вероятно, самим Соломоном. Он никому не смог бы такое доверить. Поэтому отправил ее с сыном обратно домой, чтобы царица Савская привезла ее тебе. – Нефертари переводит взгляд на Саиду: – Им требовалось сохранить ее в безопасном месте, куда не сможет проникнуть ни один вор и уничтожить. Просто чудо, что мы заметили зацепку в гробнице.

– Ты знаешь правильную последовательность? – интересуется Саида. К тому моменту вокруг нас собралось несколько ее ученых. Они уставились на ящик так, будто тот сделан из чистого золота. Хотя на самом деле он изготовлен из слоновой кости, а не из дерева, как обычно, потому что должен был выдержать испытание временем.

– Я бы ввела буквы в такой очередности, как они располагались на ремне. Хочешь это сделать? – Она подталкивает ящичек к Сету. – Без тебя мы бы не обнаружили рисунок на фигурке.

Я хмурюсь. Разумеется, она ему благодарна, но это уже определенно перебор. Впрочем, прежде чем я успеваю возразить, Нефертари уже называет первую букву:

– Омикрон.

Сету требуется пара секунд, чтобы найти маленький кружочек. Алфавит нанесен на клетки не по порядку, однако, когда бог нажимает на небольшой квадратик, тот отщелкивается вверх, и теперь двухдюймовый кубик можно вытащить из коробки. Раздаются удивленные возгласы. Процедура повторяется с «альфой», «тетой», странной «дельтой», «ро» и «бетой». Девчонка запомнила не только буквы, но и правильную последовательность. После этого на ящичке остается шесть квадратных отверстий.

Все присутствующие в ожидании поворачиваются к Нефертари. Она тянет за ручку коробки, но та по-прежнему не двигается.

– Наверное, нужно было все-таки вынимать поля в каком-то другом порядке, – осторожно замечает Сет.

Девушка ничего не отвечает.

– Или мы просмотрели одну букву на ремне, – вслух рассуждаю я, хотя уверен, что мы осмотрели его самым тщательным образом.

Сет изучает квадратики. Затем один за другим кладет их обратно на стол, где к ним тянется Намик и еще раз разглядывает.

– Мы что-то упускаем, – обращается ко мне Нефертари. – Мне нужно позвонить Малакаю и описать ему проблему. А мобильный в комнате.

– У всех букв замкнутая геометрическая форма, – впервые за вечер открывает рот Исрафил, когда она уже собиралась уйти.

Нефертари разворачивается к ангелу и моргает.

– Что ты имеешь в виду? – переспрашиваю я.

А Данте уже хватает один квадрат, рассматривает букву и берет следующий.

– Ты прав, – одобрительно кивает он. – Большинство букв греческого алфавита незамкнуты. У них есть по одной или больше открытых сторон. «Гамма», например, или «зета».

Исрафил кивает:

– Совершенно верно. Мне бросилось в