дальнего края. А над столицей возвышались тонкие круглые башенки королевского — чьего же ещё? — замка с остроконечными небесно-голубыми крышами.

— Какая прелесть! — прошептала Эрин. От восторга у неё перехватило горло.

— Присоединишься? — весело помахала рукой Рейчел, показывая на петляющий по карте широкий тракт, для удобства расчерченный на клетки.

— Ещё бы, спрашиваешь! — подскочила девочка, перелезла через перила и, тщательно прицелившись, прыгнула на клетку с надписью «Старт!»

Замок впечатлял.

И снаружи и внутри он был именно таким, каким и полагалось быть королевскому замку — покрытые снаружи мхом светло-серые башни и зданий внутри блистали полированным мрамором, золотом, хрусталём люстр и серебром многочисленных зеркал. Шторы алого бархата оттеняли пастельные тона шёлковых нарядов гостей, под звуки вальса кружившихся в бальном зале.

Принцесса, внимательно наблюдавшая за происходящим с небольшого балкончика, прищурилась. Тёмная кожа кюлотов и сапог, воронёная сталь тонкой плетёной кольчужки под сапфировым аби разрезного бархата с тонкой золотой вышивкой казалась чуждой на королевском балу. Но пропустить его изгнанница не решилась, несмотря на двойное количество стражников во всей столице и тройное — во дворце. Проверив, легко ли выходит из ножен прямой меч, которым она научилась владеть во время приключений в восточных землях, принцесса побежала к боковой лестнице.

Сегодня принц, с которым они были обручены ещё с детства, должен был взять в жёны её гадкую сводную сестру, ухитрившуюся, вдобавок ко всему, завести с кем-то интрижку незадолго до свадьбы. Пышное платье невесты успешно скрывало этот недостаток, да и вообще его пока не было заметно, но изгнанница знала это точно. А, поскольку будущим отцом не мог быть принц — это тоже была одна из тех вещей, которые принцесса знала наверняка — ему следовало обо всём рассказать.

Прокрасться в комнаты принца было несложно — расположение тайных и просто малоизвестных проходов принцесса помнила с детства. Сам принц, следовало отдать ему должное, почти не испугался появления в своих покоях вооружённой девушки. История об изгнании, или, как объявила мачеха, о пропаже юной принцессы, произвела на юношу большое впечатление, а известие о том, что будущая супруга носит под сердцем чужого ребёнка, заставило его ужаснуться. Полные решимости сделать так, чтобы после стольких лет обмана справедливость восторжествовала, принц и принцесса направились вниз, в королевские покои, где, после давней кончины короля, безраздельно властвовали королева-мачеха и её лживая дочь.

Они спускались всё ниже и ниже, ловя на себе изумлённые взгляды придворных, лакеев и стражников. Зачарованные двери, что должны были открываться лишь перед членами королевской семьи, пропускали принца в сопровождении изгнанной принцессы. Удивлённые шёпотки становились все громче, и вопрос «Что это за благородная неизвестная леди сопровождает принца?» был написан на каждом встречном лице.

Перед комнатами королевы-мачехи молодые люди остановились. Принцесса знала, что после её изгнания мачеха со своей дочерью подменили зачарованные двери на хитрый механизм, что должен был с огромной силой захлопнуть их, стоило лишь кому-то не посвящённому в их тайну наступить на скрытые под паркетом чувствительные пружины — или наоборот, не наступить на нужные? И даже если бы незваная гостья успела отпрыгнуть, весь двор бы убедился, что перед ними самозванка, а вовсе не родная дочь покойного короля.

Как бы то ни было, не мешкая ни мгновенья, девушка шагнула вперёд. На самом деле, благодаря Парящим чарам сапоги принцессы зависали буквально в паре линий[74] от паркета, но всем, включая замерших на месте стражей, показалось, что принцесса-воин просто решительно прошла сквозь опасную ловушку, тем самым утверждая своё право по крови находиться в любом месте королевства.

Включая, разумеется, и покои своей мачехи.

Королева-мачеха была опытной колдуньей и не стала ждать встречи с вернувшейся падчерицей. Рассчитывать на внезапный приступ снисхождения и милосердия они с дочерью тоже не собирались. Прихватив свои (и частично чужие!) вещи, злодейки нырнули в тайный ход, о котором не знала даже принцесса. И только их и видели!

Не раздумывая, принцесса выхватила меч и вместе с принцем бросилась в погоню.

Длинный извилистый коридор закончился винтовой лестницей, по которой беглянки поднялись и, через боковые двери кирпичной пристройки выбежали на Вестминстер Бридж Роуд, что неподалёку от вокзала Ватерлоо. Мачеха-колдунья огляделась и, ухмыляясь, выхватила волшебную палочку — раз уж жители волшебной страны больше их не видели, ничто не мешало убить ненавистную дочь своего покойного мужа и вновь занять трон.

Принцесса в последний момент увернулась от молнии, как вдруг земля задрожала. Станция «Ламбет норс» располагалась всего в семидесяти футах под землёй, так что лёгкая тряска от поездов ощущалась очень хорошо, особенно если стоять прямо над туннелем. Но жители волшебной страны ничего не знали о жизни нормальных людей, и королева-мачеха, и сводная сестрица занервничали.

Принцесса улыбнулась так ехидно, как только могла.

— А вот и кавалерия Из-Под-Холмов!

Страх перед фэйри стал последней каплей. Мачеха развернулась и бросилась наутёк, её дочь, замешкавшись, поспешила за ней. Ловким движением принцесса проткнула мечом живот гадкой сводной сестры и, развернувшись к колдунье, увидела, как та воткнула отравленный кинжал в бок оказавшегося на её пути растерянного полицейского. Принцесса бросилась за ней…

Это было неправильно. Вообще всё было неправильно. Эрин буквально заплакала от обиды… и стыда. Принцесса не должна была убивать почти родившегося ребёнка! Что бы ни делали взрослые, какие бы гадости они ни творили — детей трогать было нельзя!!!

Что-то осторожно коснулось головы Эрин.

Время повернулось вспять. Меч ударил сводную сестру в горло. Колдунья на бегу начала доставать отравленный кинжал, но в двух шагах от полицейского ей в спину воткнулся брошенный принцессой меч.

Что-то мягко придавило волосы.

Месяц спустя состоялась долгожданная свадьба принца с настоящей наследницей волшебного королевства. Эрин в пышном свадебном платье держала в руках свёрток с младенцем и, слегка улыбаясь, гладила его пальцем по личику и смотрела как он чмокает губками…

— Ай!

Шарожоп, положив лапу на голову хозяйке, аккуратно подцепил кожу одним когтём и тихонько тянул на себя. Убедившись, что Эрин проснулась, довольный книззл спрыгнул на пол и вопросительно мряфкнул.

Часы показывали без четверти шесть воскресного утра.

— Tolla’thon[75]! — с чувством произнесла почти тринадцатилетняя ведьма, безуспешно пытаясь пнуть обнаглевшего фамильяра через одеяло.

Книззл ухмыльнулся и очень достоверно изобразил самое несчастное выражение морды, которое только умел.

Некоторое время Эрин пыталась снова заснуть, но впечатления от сна не давали ей даже закрыть глаза. Впервые в жизни девочка испытывала стыд и даже страх — не от собственно сна, а от того, как