Жители Венеции, попавшие в стесненные обстоятельства и голодавшие, могли получать помощь в других местах, где она была налажена на постоянной основе. Цеха обязаны были заботиться о своих обедневших членах. Помощь выдавалась отчасти за счет взносов, собираемых на такие цели, отчасти за счет благотворительных фондов. Помощь оказывали и монастыри и объединения на религиозной основе, в том числе богатые «скуоле гранди». В XVI веке открыли много новых больниц и других учреждений для помощи и исправления несчастных. В каждом из 68 венецианских приходов приходской священник решал, кто из бедняков заслуживает помощи, и объявлял сбор денег среди прихожан.

На нижней ступени венецианской общественной лестницы, по данным переписи 1563 года, находились найденыши и нищие. Они составляли около 1 процента населения. К ним же принадлежали и слуги, которых насчитывалось от 7 до 8 процентов. Среди домашней прислуги были сотни рабов, хотя рабов было гораздо меньше, чем столетие назад. Ввоз татарских и русских рабов из Таны был особенно велик до завоевания турками Константинополя, после 1453 года рабов стали везти на другие рынки. Тогда спрос на домашнюю прислугу в Венеции удовлетворялся службой по договору. Таких слуг привозили капитаны кораблей из Далмации и Албании. Как и по системе договорной службы, с помощью которой позже поставляли рабочую силу в североамериканские колонии, служанки и прочие ввезенные таким образом слуги должны были отработать плату за проезд четырьмя годами службы тем, кому капитаны их «продавали». Иногда такие слуги находились в кабале дольше; известны случаи, когда их вывозили за границу, где продавали в рабство. Было даже принято несколько законов против подобных нарушений.

Есть доказательства того, что среди гондольеров имелись чернокожие рабы: приблизительно в конце XV века чернокожие составляли большую часть невольников. Но рабы-гондольеры составляли крошечную группу по сравнению с 1 или 2 тысячами гондольеров, работавших на себя. Именно из них правительство набирало своего рода резерв гребцов. Применение рабов в промышленности описано в нескольких цеховых правилах, по которым хозяевам запрещается продавать за границу раба, освоившего то или иное ремесло. Так как речь в правилах идет скорее о рабынях, можно предположить, что промышленная занятость рабов была несущественной по сравнению со службой в домах. Но среди тысяч неквалифицированных рабочих, которые исполняли такую работу, как топка печей на химических предприятиях, или переносили материалы на стройках, многие с материальной точки зрения жили хуже рабов и больше боялись голода. В 1570 году из почти 190 тысяч жителей Венеции многие жили в бедности. Несколько тысяч находились на грани нищеты и вынуждены были, помимо рыболовства, подрабатывать где придется. Но, например, вдовам в сельской местности трудно было найти работу и помощь. Возможно, изобилие дешевой рабочей силы стало одной из предпосылок тогдашнего промышленного бума.

И все же, как уже говорилось выше, самые знаменитые отрасли венецианской промышленности зависели от квалифицированных ремесленников. Цеховые мастера образовывали своего рода нижний слой среднего класса. Они зарабатывали вдвое больше неквалифицированных рабочих и по крайней мере на 1/3 больше, чем подмастерья. Неквалифицированным рабочим в Арсенале в середине XVI века платили поденно. При круглогодичной занятости они получали от 15 до 20 дукатов в год (8–10 сольдо в день, работа 250 дней в году, итого 16–20 дукатов по 124 сольдо). Они были самыми низкооплачиваемыми работниками Арсенала, если не считать учеников-мальчиков и женщин, чинивших паруса, которые получали чуть больше половины этой суммы в день. Базовая плата для гребцов на галерах также составляла около 20 дукатов в год, но дополнялась и сопровождалась скидками, о которых будет рассказано ниже. Квалифицированный ремесленник получал почти 50 дукатов в год. Годичное жалованье старшины корабельных плотников и капитана почти вдвое превышало эту сумму и составляло около 100 дукатов. Для сравнения стоит заметить, что писатели, прославлявшие богатство Венеции, считали аристократов зажиточными, только если те имели 1000 дукатов годового дохода, а по-настоящему богатыми считались обладатели 10 тысяч в год.

Вместе с лавочниками, находившимися в таком же экономическом статусе, нижний слой среднего класса Венеции, состоявший из ремесленников, насчитывал несколько десятков тысяч человек. В Европе в целом жалованье ремесленников в течение всего XVI века утрачивало покупательную способность, особенно во второй половине столетия, когда цены стремительно росли. В Англии и многих городах Германии жалованье так отставало от роста цен, что, по крайней мере в строительстве, покупательная способность рабочих в 1620 году составляла лишь половину от их покупательной способности в 1520 году. В Венеции цены также росли, несмотря на фискальные и экстренные меры, но и жалованье в Венеции так не отставало от роста стоимости жизни, как, например, в Англии. Ежедневные выплаты мастеру в строительной отрасли в Венеции выросли от 30 сольдо в 1550 до 60 сольдо с лишним к 1610 году. Правда, пшеница росла в цене быстрее, но хлеб немного подешевел в начале XVII века, в то время как жалованье не сокращалось. Жалованье не слишком квалифицированных каменщиков и плотников изменялось примерно так же, только повышалось меньше. Короче говоря, в реальном измерении покупательная способность в Венеции в XVI веке снижалась относительно умеренно, а в начале XVII века наметился даже некоторый подъем.

Выше обычных мастеров-ремесленников – и в смысле мастерства, и в смысле оплаты – находился слой, куда входили, с одной стороны, выдающиеся старшины и художники, а с другой стороны, юристы, бухгалтеры и многие государственные служащие. Эта верхушка среднего класса была не такой многочисленной, в нее входили не десятки тысяч, а несколько тысяч человек. К верхнему слою среднего класса принадлежал, например, главный судостроитель, старшина корабелов Арсенала, получавший в 1550 году 100 дукатов в год, а также жилье и другие льготы, полагавшиеся ему по должности. К тому же слою принадлежал и главный бухгалтер Арсенала, получавший 180 дукатов в год и жилье. К верхушке среднего класса принадлежало и подавляющее большинство полноправных граждан, как урожденных, так и натурализованных, таких как Джованни Кабот. Многие из них были купцами, а некоторые – моряками. Туда же можно отнести обладателей примерно такого же дохода – ведущих художников и строителей дворцов. Так, жалованье Мауро Кодуччи, старшины на строительстве Сан-Марко, который ведал постройками в районе Пьяццы, составляло 80 дукатов в год; Джакопо Татти (Сансовино), приехавший из Рима уже признанным мастером, был в 1529 году назначен на тот же пост с тем же жалованьем, но вскоре получил повышение. К 1539 году его жалованье возросло до 200 дукатов. Хотя представители этой верхушки среднего класса имели разный доход, происходивший из разных источников, в целом они, и ремесленники, и купцы, и государственные служащие, пользовались преимуществами, которые Венеция получила в новых условиях XVI века.

В противоположном положении очутились те представители знати, которых с точки зрения дохода также можно причислить к среднему классу: обедневшие аристократы, которых называли барнаботти. Так как титулы передавались по наследству, все потомки аристократов также считались аристократами, какими бы бедными ни были их семьи и независимо от того, была ли их бедность вызвана несчастным случаем или недостатком образования и предприимчивости. Такие обедневшие аристократы находили все меньше возможностей для воссоздания фамильного состояния. Растущее число барнаботти служило признаком экономического упадка и становилось источником политической коррупции. Будучи очень бедными по меркам своего класса, барнаботти все же силились сохранить хотя бы внешние признаки обеспеченности. Многие барнаботти рано или поздно попадали в крайнюю зависимость от богачей и представителей власти, от тех, кто оказался способнее или проворнее и воспользовался возможностями, еще открытыми для их класса в сельском хозяйстве, коммерции, банковском деле и политике.