И после каждого я всё больше и больше расстраивался из-за своей очевидной неспособности сделать то, что я уже делал. Неловко, особенно перед Морганом и Рэндаллом. Последний сурово меня осуждал, хотя и слова не сказал. Я знал, что означал этот нахмуренный лоб. Морган, в свою очередь, стоял с невозмутимым видом, хотя внутренне он, вероятно, сожалел о том, что вообще знает моё имя.

Я посмотрел на небо в ожидании, когда прекратятся судороги, и думал о том, как я докатился до такой жизни. Конечно, лучше постоянно получать удары током от старика, чей нос я когда-то превратил в пенис, чем зацикливаться на пенисе Райана Фоксхарта, которого у меня никогда не будет.

Знаю-знаю. В дурном настроении я ещё тот философ. Это дар.

— Может, на сегодня хватит? — спросил Гэри, будто он что-то делал, а не наблюдал, как мне надирают задницу. — Не знаю, сколько ещё смогу смотреть на эти страдания.

— Ах, — выдохнул Кевин. — Любовь матери не знает границ.

— Что, чёрт возьми, с вами не так? — недоверчиво спросил я.

— Я точно не учил его таким словам, — сказал Гэри, нахмурившись на Кевина. — Ты следишь за языком рядом с ним?

— Вообще-то, учил, — напомнил я. — В первый же день, когда я привёл тебя в замок, ты мне сказал, что твоя комната должна быть хорошенькой, потому что, цитирую: «Ясень хрен, я не буду жить в какой-нибудь хибаре. Я чертовски уважаемый единорог, и моя задница заслуживает только самого лучшего».

— Ради всего святого, Сэм, — вскликнул Гэри. — Я так не говорю. Ну ты и сучка.

— Радости воспитания, — произнёс Кевин. — Никогда не задумывался, что это может быть так чудесно.

— Моя жизнь очень странная, — пробормотал я, в очередной раз встав с земли.

— Привет, Сэм!

— Привет, Тигги.

— Ты в порядке?

— Да, Тигги.

— Тигги крушить что-то для Сэма?

— Нет, Тигги.

— Тигги крушить что-то для Сэма.

Он разбил один из деревянных манекенов для спарринга.

— Спасибо, Тигги.

— Тигги крушить! — прокричал он и затем разрушил ещё три.

— Он часто так делает? — спросил Рэндалл у Моргана, пока они наблюдали, как в стороны разлетаются деревянные щепки.

— Только когда Сэм или Гэри ранены или схвачены прямо у него на глазах.

— А-а, — протянул Рэндалл. — Лартин?

— Лартин, — согласился Морган.

— И он хочет сделать то же со мной? — спросил Рэндалл, когда Тигги оторвал голову одному из деревянных манекенов, а затем подбросил её высоко в воздух.

— Скорее всего, — ответил Морган. — Согласись, Тигги проявляет удивительное самообладание.

— Да, удивительное, — пробормотал Рэндалл, когда Тигги зарычал и начал отгрызать руки одной из жертв.

И во время Потока Разрушения Тигги (и да, с большой буквы) я почувствовал, как магия укрепилась, сильнее, чем за последние несколько дней. Я не понимал, как мне вдруг удалось преодолеть блок, но спорить не собирался. Я снова почувствовал себя почти самим собой, будто мог делать то, что должен был. Словно способен стать самым сильным волшебником.

Я посмотрел на Рэндалла и произнёс:

— Ещё раз.

Должно быть, он услышал в моём голосе что-то, чего раньше там не было. И пробормотал:

— Интересненько, как всё работает.

Морган смотрел в сторону замка.

— Может, нам стоит отложить?

— Тест — это всего лишь тест, — ответил Рэндалл. — Нам просто нужно изменить переменные.

Я не понимал, о чём они говорят, но это и не важно. Я повторил:

— Ещё раз.

Рэндалл двигался быстрее, чем раньше, быстрее, чем должен двигаться мужчина в его возрасте. На мгновение я задумался, каким он был, когда был в моём возрасте или в возрасте Моргана. Конечно, есть истории. Нельзя прожить так долго, как Рэндалл, и не стать легендой. Морган много раз мне говорил, что нельзя верить всему, что слышишь (о том, как Рэндалл верхом на Великом Белом Драконе сражался с армией Тёмных, или о том, как он однажды спас целое королевство русалок, женившись на их принцессе и позволив русалке занять своё законное место королевы).

Но больше всего я прислушивался именно к тем историям, которые не так часто упоминались вслух. Истории, которые никто не желал рассказывать или записывать.

Как Рэндалл служил великому королю, который впал в безумие и был спасён исключительно благодаря силе Рэндалла.

О тьме, поднявшейся на границе Верании, о мужчине, что стремился уничтожить всё к чему прикасался, пока Рэндалл не избавился от него почти что ценой собственной жизни.

И, если копнуть глубже, то можно найти упоминание о Мирине. Мирин. Из сохранившихся сведений пол Мирина не ясен, также непонятно человек ли это. Мирин, краеугольный камень Рэндалла, всегда рядом с ним, но всегда в тени. Мирин, великая любовь Рэндалла. Последнее, возможно, всего лишь романтическая болтовня, чтобы сделать историю более привлекательной. Но независимо от историй, я знал силу Рэндалла. Знал, что значит краеугольный камень. Независимо от того, кто такой или такая Мирин или какие у них с Рэндаллом были отношения, Мирин невероятная личность, раз смог помочь Рэндаллу развить тот уровень магии, которым он обладал.

Как сейчас.

Рэндалл двигался с такой грацией, словно танцевал. Даже изящно двигал руками и бормотал тёмные слоги, чтобы призвать молнию.

Но в этот раз всё по-другому.

Раньше я чувствовал, как он сдерживался. Чувствовал его нерешительность, необходимость убедиться, чтобы я не пострадал. А ещё сомнение. Сомнение в том, что я смогу. Что у меня есть необходимые силы. Сомнение потому, что независимо от того, что Рэндалл обо мне думал, в тот момент он в меня не верил.

Но теперь верил. Или, вёл себя так, будто хотел верить.

Или Рэндалл просто хотел поджарить мою задницу за то, что я превратил его нос в член.

Такой вариант тоже возможен.

Неожиданно небо потемнело, и раздался раскат грома. На мгновение мне показалось, что глаза Рэндалла сверкнули голубым. Я реально подумал, что, скорее всего, сейчас умру. Сзади раздался предупреждающий крик, но прежде чем я успел понять, кто кричал, Рэндалл метнул в меня молнию, оставляющую на траве выжженные следы. Я подумал сейчас-сейчас-сейчас и словно вернулся на грунтовую дорогу возле Тёмного Леса. Спереди тёмные волшебники, из леса наступали огненные гекконы, а сзади кричали друзья. Я думал только об их безопасности (Райана), о том, что они (Райан) успеют убежать. Что их (Райана) никто не тронет, и ничто и никогда больше не сможет причинить им боль.

Электричество ударило в ладонь.

Пробежалась по руке прямо в сердце.

Сердце, поражённое молнией, и боги, как оно билось.

И вот снова, этот момент, необъяснимый момент, когда я мог с лёгкостью поглотить магию и сделать своей. Забрать у