Его пальцы ощутимо сжались. Он прикрыл веки и приоткрыл рот. Вдохнул глубоко, но ничего не сказав, выдохнул. Получив молчаливое согласие, я продолжила:

— Кейел, я люблю тебя. — Провела ладонью по его груди к шее и, заметив поволоку на его глазах, с усмешкой добавила: — И хочу.

После сытного ужина я учила Кейела разным детским играм, вроде «Камень, ножницы, бумага», «Кулачки» и даже «В ладоши». Скучнейшие игры с ним превращались в увлекательную забаву. Он в считанные секунды понимал правила, а его ловкость не позволяла мне хотя бы раз победить. Позже он умудрялся поиздеваться надо мной, подбивая указательным пальцем нос, и часто смеялся, когда я пыталась ответить взаимностью. Я наслаждалась хриплым смехом и очаровательной улыбкой. Радовалась, что могу подарить ему немного счастья и беспечности.

Потом с ребятами еще раз обсудили дальнейшие планы. Уже к завтрашнему обеду мы должны будем прийти в поселение, где оставили Тоджа. Там хотели остановиться на пару дней, но не больше, и только в том случае, если все будет спокойно. Ящерка могла опередить нас и доставить вести о Волтуаре в регион Цветущего плато, а значит, в любом поселении возможна засада. К тому же придется остерегаться каждого путника, а они часто забредают в хутора. Потом мы потратим больше недели, пока доберемся до священного кольца в регионе Нестихающих ветров, откуда сможем перенестись к региону Рубиновой сладости, ближайшему к Своду Скверны. Дорога к пещере, как и весь горный массив, находилась на свободной земле, и ребята сомневались, что там хоть кто-то повстречается, кроме зверья. Елрех сказала, что даже аспиды, если вдруг нужно было попасть в те горы, делали крюк, рискуя пройти вдоль Края, чем повстречаться в ущельях с монстром.

Перед сном Кейел протянул мне подвеску — на темно-сером камешке был выбит какой-то символ.

— Мы можем отложить, — напомнил Кейел, усаживаясь на еловые лапы рядом со мной.

— Нет, — отказалась я, забирая камень. — Мне любопытно, что не так с Десиеном. Наставник сказал, что реликвии помогут многое понять.

Сжимая подвеску, довольно грубой работы, я улеглась рядом с Кейелом. Он предварительно отобрал мои кинжалы, попросил Роми приглядывать, чтобы я не пострадала от костра, а теперь обнял меня, позволяя уткнуться носом в грудь.

— Будь осторожна, — проговорил, обдавая дыханием лоб.

Обхватив ладонью затылок, потянул мою голову к себе и поцеловал в щеку. Уткнувшись носом в волосы, вдохнул глубоко. В итоге улегся и закрыл глаза. С широкой улыбкой я тоже вдохнула глубоко и последовала его примеру.

***

Тофр, тофр, тофр…

Своды каменного коридора снижались к развилке, тьма не позволяла ничего увидеть, но жуки, арценты, вспыхивали то тут, то там, а затем медленно затухали, немного освещая подземный мир. Вечный гул заглушал шорохи. Свежим воздухом тянуло дальше, из развилки, а еще цветками фиолетовой воды. Их сладость перебивала запах Шании и Вальтина. Не позволяя слабости победить рассудок, я сидела на корточках и вглядывалась в тонкие черты лиц малышей. Какими они вырастут?

Губы против воли скривились, а подбородок покрылся морщинами.

— А ты? Мама, а ты? — Шания глянула на ношу в своих руках, хотела обнять меня, но не могла расцепить руки. Обняла Вальтина крепче.

Сердце обливалось кровью.

Тофр, тофр, тофр…

— Я догоню, маленькая моя, догоню.

Ее ручки можно сжимать бесконечно, целовать и обнимать, но нельзя больше медлить. Попросить, чтобы улыбнулась? В последний раз увидеть улыбку. Нет, нельзя тратить время. Еще раз взглянуть на них, в последний раз — и хватит. Вальтин… Каким он вырастет? Будет ли похож на Рилтена? Или на меня?

Тофр, тофр, тофр…

— Беги, Шания. Найди взрослых, — прошептала я, с трудом разжимая руки. — Беги, доченька.

Она всегда была умницей. Она не бросит Вальтина.

— Мам, мама…

— Беги! — прервала ее всхлипывания, не справляясь со своими слезами. — Я догоню!

Нащупав на земле остро наточенную кирку, сжала ее и поднялась. С ней в руках умер Рилтен, и я была уверена, что хуже его смерти с нашей семьей ничего не может случится. За что земля прогневалась на нас? За какую провинность обрушила на нас свои своды?

— Я люблю вас, — одними губами сказала, наблюдая, как Шания уносит Вальтина.

Она послушно не всматривалась во тьму, не выискивала тварей. Только иногда оглядывалась на меня, а я не могла найти сил, чтобы запретить ей. Хотелось броситься следом…

Дети — совсем крошечная добыча для тофров, твари не польстятся ими, когда есть кто-то крупнее. Но на всякий случай я взялась за острие кирки. Резкая боль пронзила ладонь, но не могла сравниться с той, что заполняла грудь, давила на сердце, выкручивала легкие.

Тофр, тофр, тофр…

Улыбка разрывала душу на части, но я смотрела на Шанию, не смея проявить слабость. Сейчас они исчезнут за поворотом. Бедная моя доченька. За что ей это? Как она потом будет без меня? Без Рилтена…

Тофр, тофр, тофр…

Горячее дыхание обдало поясницу, нос пошевелил тонкую ткань рубахи. Слишком близко подошел, значит, стая уже подоспела. Вот и все. Остается только задержать подольше, дать возможность Шании унести Вальтина как можно дальше, позволить им сбежать.

Тофр, тофр…

Замолк.

Я попробовала уклониться, но зубы твари все равно впились в плечо. Хотелось закричать от боли, но, запретив себе, я сжала челюсть. Вскоре закусила губу, и рот наполнился собственной кровью. Шания не должна услышать криков. Под весом тофра я упала на колени, но извернулась и, не замечая боли, замахнулась киркой. Она вонзилась в плоть с чавканьем. Я ударила снова. Тварь низко взвизгнула и отскочила, но вторая выпрыгнула из темноты прежде, чем я поднялась в полный рост. С утробным рычанием набросилась, повалила снова. Под колено попал камень — раздался хруст, а затем по телу разнеслась невыносимая боль. В глазах вспыхнула краснота, но сразу исчезла. Кирка со звоном отлетела. Недалеко. Бедро зажали в тиски, зубы вонзились в кожу, челюсти потянули мясо. Я ухватилась за кирку и, обняв горячую тварь, ударила ей в шею.

Не уйду, не спасусь, уже нет. Но заберу с собой как можно больше особей.

Крик вырвал из ярости. Шания?

Раздался детский плач. Вальтин?

Я ощутила, как отрывается плоть от ноги, но боль исчезла. Силы взялись из ниоткуда. Я оттолкнула тофра, истекающего кровью. Вскочила на ноги, но сразу повалилась из-за хромоты и тяжести. По ногам растекался жар, пульсировал в колене, в бедре сильнее дергало — кровь била изнутри. Кажется, так же стекала по плечу, но меньше. Я доползла до стены и, цепляясь за трещины и неровности, поднялась. Шла как могла быстрее, пыталась бежать, но ноги не слушались.