– Что? Я не помню, это давно было.

– Я тогда был белым, как молоко, а он меня проклял, имои перья с тех пор стали черного цвета. Представляешь, каков хмырь? Его бабаему изменила, а я виноват. Вот так с тех пор и повелось. У людей проблемы, а якрайний.

Камень заподозрил недоброе. В рассказе Ворона о знакомствеАэллы и актера Тарновича не было ничего, что могло бы огорчить или расстроить.Наоборот, следовало бы порадоваться за женщину, которая встретила наконецподходящего мужчину. С чего вдруг Ворон затеял этот разговор? Неужели он узналеще что-то, что может всерьез не понравиться Камню, и принял превентивные меры?

– А что там дальше было? – осторожно спросил он.

– Да то же, что обычно у древних бывало, – буркнулВорон. – Аполлон немедленно нажаловался папаше, Зевсу то есть, у неговообще такая манера была: чуть что – сразу к папочке бежать и кляузничать. Зевсдолго не размышлял, Исхиса молнией убил. А уж со своей неверной любовницейАполлон сам разделался, с бабой-то справиться – много ума не надо. Он еестрелой поразил и в огонь вверг. Совсем очумел от горя. Коронида-то в тотмомент уже ребенка рожала, а ему все неймется. И ребеночек, между прочим, отАполлона был, а не от мужа.

– То есть она, когда замуж выходила, была беременна отдругого?

– А я о чем! Ты только представь: с беременной женщинойсчеты сводить! Это уж совсем себя не уважать надо, чтобы такое вытворять. Атуда же: бог, светозарный, светоносный. Да какой он, на фиг, бог! Чучелогороховое. Хорошо хоть она родить все-таки успела. Мальчика. Но ее отец,Флегий-то, тоже в долгу не остался, он в отместку за смерть дочери поджег храмАполлона в Дельфах. Ну, боги такого не потерпели, они за своих-то, за Зевса сАполлоном, горой стояли, так что они с Флегием тоже посчитались: заставили егов царстве мертвых терпеть вечный страх.

– Это каким же образом? – заинтересовался Камень.

– А они его приковали под огромной скалой, которая влюбой миг могла обрушиться. Представляешь, он сидит под этой скалой и каждуюсекунду ждет смерти. И так из года в год. Бр-р-р! Врагу не пожелаешь. Вот онитам, в Древней Греции, так развлекались, а я расплатился своим чудесныммолочно-белым опереньем. Скажешь, это справедливо?

– Несправедливо, – согласился Камень. – А тык чему ведешь-то? За что я должен на тебя рассердиться?

Ворон изобразил задумчивость и посмотрел на небо. Небо былонизким, темно-серым и неприветливым.

– Ну, я… это… В общем, я там насчет Родислава кое-чтопосмотрел. Ты ведь за него душой болеешь, так что… Но я не виноват! Это не япридумал!

– Рассказывай, – вздохнул Камень.

Он понимал внутреннюю логику характера Родислава и к худшемуприготовился уже давно. Даже странно, что Ворон раньше об этом не заговорил.

* * *

Родислав Евгеньевич Романов с удовольствием смотрел напухлые губы и глубокое декольте сидящей напротив него за столом девушки поимени Анжела. Хороша, молода, голодная и жадная до впечатлений и денег иготовая ради этого расплачиваться собственным телом. Родислав обожал таких вотдурашек, которые уверены, что перед их длинными стройными ножками и набитойсиликоном грудью не устоит ни один богатенький «папик». Он видел этих девочекнасквозь, видел, как на приемах и презентациях они вьются вокруг него, стараясьобратить на себя внимание. Ну как же, красивый светский лев, одетый не на однутысячу евро, с дорогой машиной, большими деньгами и старой неинтересной женой –это же легкая добыча! Такого развести – раз плюнуть, тем более чтопредварительно собранная информация весьма обнадеживает: несовершеннолетнихдетей нет, видимых пороков вроде пристрастия к азартным играм или алкоголю тоженет, официальной молодой любовницы – даже той нет. Как тут счастья не попытать?

Они старались изо всех сил, и Родислав их усиленно поощрял,откликался на флирт, строил глазки, целовал ручки, потом приглашал в ресторан,и в тот момент, когда пташка приходила в состояние полной уверенности, что делона мази и ее сейчас повезут на шикарную хату, вежливо благодарил за приятныйвечер и велел водителю отвезти даму, куда она скажет. Выражение обиды,недоумения, злости, растерянности и еще бог знает чего приводило Родислава вполный восторг. Он мелко мстил всем этим глупеньким самоуверенным кошечкам засобственную сексуальную несостоятельность.

Потенция так и не восстановилась, но Родислав нашел способыкомпенсировать отсутствие сексуальной жизни. Одним из способов как раз и стало«динамо», которое он крутил с красивыми искательницами чужого богатства. «Какудачно, что я уже ничего не могу, – твердил он сам себе. – Иначе я бынаверняка поддался чарам какой-нибудь щучки, которая ободрала бы меня как липку.Нет, что ни говори, в импотенции есть свои плюсы, и немалые».

Другим способом компенсации отсутствия сексуальных радостейдля него стал шопинг. Родислав теперь придавал огромное значение всяческимбрендам, старался покупать все самое дорогое и модное и только в бутикахзнаменитых фирм. Он носил ботинки из кожи питона, костюмы от Валентино, сорочкиот Диора, галстуки и ремни «Гермес», бумажники, футляры для ключей, портфели ичемоданы покупал в магазинах «Луи Вюиттон», часы на его руке имели стоимость,сравнимую со стоимостью новенького японского джипа. Он постоянно ездил навстречи и переговоры и небезосновательно считал себя лицом компании, а лицодолжно соответствовать телу, то есть размаху и богатству холдинга «Пищевик», кэтому времени подмявшему под себя львиную долю поставок в продуктовые магазиныМосквы, Подмосковья и ряда прилегающих областей. Однако помимо необходимостидостойно представлять компанию Родиславом двигало и стремление к удовольствию,которое он испытывал, примеряя и покупая дорогие вещи. Девушки-продавщицы вбутиках бегали перед ним на цыпочках, понимая, что пришел покупатель, которыйготов потратить много денег, подносили и подносили пиджаки, брюки, сорочки,джемпера, куртки, плащи, ботинки, мокасины, а он капризничал, морщился,критиковал, снисходительно одобрял и в конце концов небрежно, не глядя наценники, доставал из кожаного бумажника золотую кредитку. Он с пренебрежением исочувствием смотрел на молодых парней, идущих по улицам в обнимку с девушками:да что они могут, эти сопляки? У них не хватает денег даже на дешевенькоеколечко для своей пассии, а туда же, в койку их тянут. Ну, порезвятся они вэтой койке часа полтора-два от силы, а потом что? Как жить оставшееся время?

…Он с насмешливым удовольствием смотрел, как Анжела естдесерт, аппетитно вытягивая пухлые губы и совершенно недвусмысленно облизываяложечку. Девочка демонстрирует ему полную боевую готовность. Вот дурашка! Ждет,надеется на приглашение в постель, после чего, в соответствии с ее планами, нанее обрушится золотой дождь с бриллиантовыми вкраплениями. Еще чуть-чуть – иможно отправлять ее назад в стойло.

– Вы любите испанскую кухню? – спросила Анжела,кокетливо стреляя глазками.

– Терпеть не могу, а что?