– Вариант убить ее? – спросила я, пытаясь сунуть нож обратно ему в руки.

Сэр Маурицио его не взял. Он указал на двух дракомахистов, стоящих вдали, на лугу. Они колотили друг друга своими огнестойкими перчатками вместо того, чтобы слушать урок сэра Джошуа.

– Видите тех двоих? – спросил Маурицио. – Высокого зовут Бран, ферма его брата находилась недалеко от нашей пещеры. А низкий, Эдгар, на самом деле девушка. У нас есть несколько дракомахисток. Мы делаем вид, что они нас провели, – просто не можем позволить себе отказываться от здоровых рекрутов. Эдгар – внучатая племянница сэра Катберта или что-то в этом духе. Я знаю ее с младенчества.

Я смотрела на то, как они дурачатся. Они были едва ли старше меня.

– Эти люди скоро отправятся на смерть, – тихо произнес Маурицио. – Не забудьте положить их на чашу весов, когда будете принимать решение. И рассматривайте все варианты. Больше я ни о чем не прошу.

Делать было нечего. Я серьезно кивнула и пообещала, что попытаюсь.

Я не взяла кинжал с собой. Вместо этого я уронила его за какие-то сумки, стоящие в палатке командования, когда на меня никто не смотрел. По ручке Маурицио сразу поймет, чей это кинжал. Я надеялась, что он меня простит.

Сэр Катберт дал нам с Киггзом набор связанных между собой тников, чтобы мы могли общаться из разных частей замка. Солнце садилось рано, хотя со дня равноденствия прошло еще совсем мало времени. Тем не менее Киггз настоял на том, чтобы дождаться, когда на небе взойдет тонкий месяц. Я смотрела в небо и думала, кто будет собирать урожай в наступающем сезоне войны.

Когда темнота сгустилась достаточно, чтобы принц остался доволен, мы пошли через льняное поле по тропинке, проложенной поколениями крестьян. На городской стене горели факелы – рабочие достраивали военные машины Ларса даже ночью.

Хоть Джаннула пробралась в сознание Ларса, его работа продолжалась. Зачем агенту Старого Арда укреплять защиту Горедда?

Мы собирались незаметно пробраться в замок через северо-западный тайный ход. В середине зимы мы сражались на этом месте с моим дедушкой, драконом Имланном. Я должна была зайти к Глиссельде, чтобы понять, как сильно на нее влияет эта новоявленная «святая», а потом занять свое место среди итьясаари Джаннулы. Киггз шел со мной, чтобы оказать мне помощь и поддержку, но, пока мы не узнали, почему Глиссельда запретила ему входить в город, он должен был шпионить из укрытия.

Пока мы шли по темным полям, я тихим голосом заговорила с ним о Джаннуле, пытаясь подготовить его к тому, что могло нас ожидать:

– Она внушила Андерсу священный трепет всего за пару минут, а с Глиссельдой провела уже не одну неделю. Не удивляйся, если ей удалось полностью изменить взгляды твоей кузины.

Он упрямо покачал головой.

– Ты знаешь Сельду не так хорошо, как я. Она ведет себя как маленькая, хрупкая девочка, но на самом деле она сильная, как сорная трава. Она знала, что нельзя доверять Джаннуле. Я не поверю в это, пока не увижу собственными глазами. И даже увидев, вряд ли смогу поверить.

– Джаннула сделала так, что Джозеф ест у нее из рук, – сказала я. – Она убедила драконов принять ужасную, жестокую идеологию. Не нужно ее недооценивать.

Мы дошли до моста через реку Мьюз. По воде до нас доносились крики переругивающихся фермеров. Киггз повел меня вверх по течению, где была привязана плоская лодочка, и мы переправились через реку, почти не намокнув. Выходя на берег, мы слышали сердитое кваканье осенних лягушек и плюхающие звуки, раздающиеся, когда они прыгали в воду.

– А что все-таки такое этот огонь сознания? И как Джаннула смогла показать его Андерсу? – спросил Киггз, когда мы отошли на достаточное расстояние.

Я сделала глубокий вдох и пересказала ему всю ту скудную информацию, которую знала. Огонь сознания был у всех итьясаари, но только некоторые обладали способностью его видеть. Джаннула умела им манипулировать, всаживая свои крючки в итьясаари, а также демонстрируя свой свет людям. Я вобрала в себя маленькую частичку каждого итьясаари – Абдо говорил, что от меня тянулись тонкие ниточки, – но мой собственный свет не видел никто.

– Я полагаю, что стены сада блокируют мой свет, но это какой-то парадокс, – заключила я. – Потому что где именно скрыт мой свет? Внутри сада? – Я нарисовала руками круг. – Не может быть. Абдо говорил, что мой сад похож на будку. Пэнде не увидел внутри него мой свет. Я думаю, огонь моего сознания, как и большая часть моего разума, находится по другую сторону стены. Но если он за пределами стены, почему никто его не видит? Может, где-то есть еще одна стена? Которую я построила неосознанно?

Мы подошли к заросшему низкими кустами склону, который вел к тайному лазу. Неподалеку находилась конюшня королевской стражи. На окне висел фонарь, излучающий свет, – он походил на истошный вопль. Мы обошли ее вокруг, чтобы никто не заметил нашего присутствия, а потом молча полезли наверх.

Когда мы добрались до кустов, за которыми скрывался вход в пещеру, Киггз наконец заговорил.

– Знаешь, твой рассказ про стены и про их внутреннюю и внешнюю стороны напомнил мне легенду о вывернутом наизнанку доме.

– О вывернутом наизнанку доме? – переспросила я. Это не было попыткой пошутить. Я серьезно понятия не имела, о чем он говорит.

Он остановился внутри пещеры, пытаясь на ощупь найти фонари, чтобы осветить нам путь. Я подумала, что, если ему это не удастся, наш поход закончится, так и не начавшись.

– О доме, вывернутом наизнанку, – повторил он. – Это история про Пау-Хеноа, очень странная. Дошла до нас с языческих времен.

– Мой папа не очень любил истории – только если о юридических прецедентах, – проговорила я. – А нинийка Анна-Мария не очень жаловала гореддийского кролика-хитреца.

Раздался щелчок, и Киггз зажег фонарь с помощью кремня и стали. Желтое сияние осветило его лицо и тут же погасло. Он поправил фитиль.

– В общем, – начал он, высекая еще несколько искр, – история такая. Когда-то давным-давно жил жадный парень по имени Даул, который хотел владеть всем миром. А согласно законам того времени, если что-то находилось внутри твоего дома, считалось, что оно принадлежит тебе.

– Моему отцу понравилась бы эта легенда, – вставила я.

Наконец фонарь загорелся. Киггз улыбнулся, что при таком освещении выглядело жутковато.

– Даул был хитер и решил построить дом, вывернутый наизнанку. Он выглядел как обычный дом, но Даул сказал, что снаружи на самом деле находилось внутри и что теперь целый мир, включая дома всех других существ, заключен в его доме. У него были волшебные способности, поэтому, стоило ему произнести эти слова, как они стали реальностью. Вся вселенная оказалась внутри его дома и теперь принадлежала ему. Как ты понимаешь, не все были довольны таким положением дел, но закон есть закон, да и что они могли сделать? Единственное пространство «вне» дома Даула представляло собой крохотную лачугу.