— По вашему «входному билету» вам полагается не более трехминут моего времени, — предупредил он. — Разумеется, вы понимаете, чтонарушаете закон, пытаясь допрашивать меня без присутствия адвоката?

Но Маккорда больше интересовал диктофон, замеченный им настоле Валенте.

— Я попрошу вас выключить эту штуку на несколько минут, —спокойно предложил он. — Если после того, как я объясню кое-что, захотитевключить ее снова, пожалуйста, но тогда мы уйдем.

— Ради Бога, — пожал плечами Валенте. — Коль скоро говоритьсобираетесь вы, вам и карты в руки.

Маккорд нажал кнопку «off»и отступил.

— Так вот, чтобы сразу расставить все точки над i, объясняю:придя сюда, мы не преступаем закон, потому что я вычеркнул вас из спискаподозреваемых в убийстве Мэннинга. В настоящий момент, как вы уже знаете, завами ведется наблюдение, а телефонные разговоры прослушиваются, но я собираюсьоставить все как есть…

— Еще бы, — презрительно рассмеялся Валенте. — Еще бы неоставить, сукин вы сын!

— Знаете, — процедил Маккорд, — какой-то частью души мнепросто не терпится обойти вокруг стола и выбить из вас все дерьмо за то, что неслушаете разумных доводов.

Валенте почему-то опустил глаза и ответил такиммягко-зловещим тоном, что у Сэм мурашки пошли по коже:

— Кто же вам мешает?

Вызов прозвучал столь неприкрыто, что Сэм мгновеннонапряглась, но оказалось, что Маккорд, сделав предупредительный выстрел, несобирается идти дальше. Вместо этого он спокойно повернулся, направился к окнуи, глядя в небо, бесстрастно произнес:

— Но другая часть моей души чувствует потребность ответитьза все содеянное. Представляю, что чувствовал бы я сам в вашем положении. Чточувствовал бы, проведя четыре года в тюрьме за преступление, которого, как самикопы знали, я не совершал, и все потому, что полное имя обколотого до ушей,замороченного наркотиками панка, убитого мной случайно и в порядке самообороны,притом его же оружием, было, как выяснилось Уильям Труманти Холмс. — Маккордсунул руки в карманы и, изучая отражение Валенте в стекле, продолжал:

— Что бы я испытывал, если бы после выхода из тюрьмы мне,занятому созданием собственного и притом честного бизнеса, вместо того чтобыжить спокойно, пришлось раз за разом отбиваться от шавок Труманти, ложнообвинявших меня в попытках подкупа…

Сэм краем глаза заметила, как Валенте оперся бедром о стойкуза письменным столом и сложил руки на груди. Выражение лица уже не былозлобным. Скорее, холодно-задумчивым.

— Но дела о так называемых попытках подкупа были тольконачалом, — продолжал Маккорд уже от своего имени. — Шли годы, и чем выше выподнимались, тем яростнее преследовал вас Труманти. Теперь в ход шли орудиятяжелого калибра. Сначала во всей этой истории участвовала полиция города.Потом — штата. И наконец, на вас обратило внимание ФБР. Постепенно выстановитесь мишенью любого правоохранительного ведомства в государства, хотя,насколько я знаю, не нарушили ни единого чертова закона. — Он мрачно засмеялсяи добавил:

— Однако мучеником вас не назовешь. Те обвинители, чтопольстились на легкую славу, обычно ложились окровавленными трупами на полебитвы и навсегда лишались и репутации, и возможности сделать карьеру.Разумеется, адвокатские гонорары стоили вам кучу денег, кроме того, ничем некупишь украденное звание порядочного человека. — Он медленно повернулся и,по-прежнему не вынимая рук из карманов, спокойно взглянул на Валенте:

— Я все правильно изложил?

— Сейчас я расплачусь, — издевательски бросил Валенте.

Маккорд не ответил. Сэм зачарованно наблюдала сценуконфронтации. Эти двое по-прежнему оставались охотником и хищником. Где-тоглубоко в них заложена инстинктивная вражда. Старые противники — хитрые,настороженные, агрессивные, но пока еще сохраняющие намеренно небрежный, отнюдьне воинственный вид. Разделенные по взаимному молчаливому согласию некоейнейтральной зоной около восьми футов.

Валенте больше не грубил, но и идти на уступки явно несобирался. Маккорд пытался найти способ вовлечь его в беседу, но атаковать и недумал. Поэтому, приняв бесцеремонный, почти дружеский тон, громко объявил:

— Я сумел создать абсолютно ясную картину того, чтопроисходило во всех прежних случаях, но когда речь идет о деле Мэннинга… том,которое мне поручили вести, многое остается непонятным. Вот каким образом, помоему мнению, вы оказались в нем замешанным. Если я скажу что-то не так, прошубез стеснения меня поправить.

Валенте уклонился от ответа. Но по крайней мере не сталвозражать, и три минуты, которые он им дал, давно прошли.

— Думаю, все началось двадцать восьмого ноября, когда выпосетили вечеринку в доме женщины, с которой когда-то были знакомы. В то времяона была обыкновенной студенткой колледжа, а вы обросли бородой, не имели центав кармане, работали в бакалейном магазине тетки и ходили в школу. Но к двадцатьвосьмому ноября прошлого года многое успело измениться для вас обоих. Она сталабродвейской звездой, а вы — очень богатым человеком. Магнатом и миллиардером,правда, с очень грязной репутацией. Я также считаю — но это лишь мои догадки, —что когда-то вы питали к ней настоящее чувство. Я прав?

Сэм затаила дыхание, ожидая ответа Валенте — согласияучаствовать в беседе.

— Даже слишком, — подтвердил Валенте. Сэм мысленно завопилаот радости.

— Так вот, на вечеринке она вас не узнала. И отнеслась также, как большинство присутствующих: пресловутый мафиози, с дурной славой,имевший наглость явиться к ней в дом. Поэтому особого дружелюбия она непроявила, но вам все равно ужасно хотелось провести с ней немного времени. Ксожалению, подобные вещи в ее намерения не входили. Пока вы обдумывали, стоитли напоминать ей о прошлом, она сплавила вас подруге, астрологу, так что шансвозобновить знакомство был упущен. Но самое забавное заключалось в том, чтостоило вам увидеть ее и все началось снова. Вы опять в нее втрескались.

Сэм заметила легкую улыбку Валенте и предположила, что тотпосчитал утверждение Маккорда по меньшей мере смехотворным… Но он медленнокивнул, и Сэм пришла к единственному возможному в такой ситуации заключению:Валенте невольно поражен тем, что столь крутой полицейский, как Маккорд, смогпроникнуться мыслями другого человека, да еще с такой репутацией, как у него.

— Дня два спустя вы узнали, что она едва не погибла вавтомобильной аварии и лежит в больнице. Помня, что миссис Мэннинг любит груши,вы посылаете ей целую корзину с запиской на вашем личном бланке и подписываетеее теми именами, под которыми она знала вас. Но она не получила записку,которая оказалась у нас. Несколько дней спустя, когда она выписалась, вы едетек ней домой узнать, как она себя чувствует. — Тут Маккорд остановился и задалследующий вопрос: