— Твой намек, случайно, не имел отношения к моему выговоруза опоздание?

Сэм немного подумала.

— Кажется, да. Прости. Больше такого не повторится. И тутона снова увидела это: теплые веселые огоньки в его глазах.

— И ты меня тоже прости! — выпалил он.

Сэм недоумевающе хлопнула глазами, но, поразмыслив немного,поняла и его странный ответ, и причину веселости.

— Твой выговор, случайно, не имел отношения к томуобстоятельству, что я разоделась к сегодняшнему свиданию?

Он уставился на нее с таким изумлением, словно она сморозиланевероятную чушь:

— Ну разумеется!

Сэм прикусила губу, чтобы скрыть улыбку, и на мгновениеутонула в его глазах, прежде чем опомниться и пойти к выходу.

— Послушай, — окликнул Мак, — я не приказывал снятьнаблюдение с Валенте. Когда мне сообщат, что он у себя в офисе, я поеду к нему.Хочу убедить его позволить Ли Мэннинг поговорить с нами: открыто, без адвоката,оспаривающего каждый вопрос, который я задаю. Если понадобится, я вызову еесюда для допроса, но на этот раз хотелось бы все сделать более цивилизованно. Ив этом деле с Валенте я надеюсь только на тебя.

— Не стоит, — возразила Сэм. — Я все испортила в тот момент,когда спросила, был ли он в доме миссис Мэннинг, когда мы приехали, чтобысообщить о смерти ее мужа. Он понимал, что мы уже все знаем, так что теперь онобо мне самого низкого мнения. И если раньше он хотя бы отвечал откровенно, тосейчас наверняка считает меня очередным пронырливым хитрым копом.

— Чисто из любопытства: почему ты спросила его об этом? —осведомился Мак, что-то рассеянно вычерчивая в блокноте.

— Хотела проверить, попытается ли он солгать.

Мак развалился в кресле и задумчиво уставился спространство.

— В его же интересах позволить нам потолковать с Ли Мэннинг!Если бы мне удалось встретиться с ним, думаю, я сумел бы его в этом убедить.Если же вызову его сюда, он явится с адвокатом, и весь участок сбежится насподслушивать. А ведь то, что я намерен сказать Валенте, предназначено толькодля его ушей.

Сэм машинально переложила блокнот в правую руку, которой ужедержала сумочку.

— Для того чтобы беседа состоялась, причем без адвоката,тебе необходимо заверить его, что твое мнение о нем со вчерашнего дняразительно переменилось, и это окончательно и бесповоротно.

Губы Маккорда дернулись в язвительной усмешке.

— Вчера мой друг в «Интеркуэст» передал от него весьманедвусмысленное предупреждение. И этот самый друг утверждает, что мистерВаленте «донельзя серьезен».

Сэм подняла глаза к небу.

— Потрясающе, — буркнула она, но тут же просветлела:

— Я знаю способ, только вряд ли он тебе понравится.

— Давай свой способ, и посмотрим.

— Отдай ему нашу главную и единственную улику против него.Верни записку.

— Ты права, мне это не нравится. Грубое нарушениеследственной процедуры.

Сэм, по-птичьи наклонив голову набок, пояснила:

— Это твоя позиция. А он скорее всего считает, что мы незаконноконфисковали принадлежавшую ему корреспонденцию и держим ее в надежде повеситьочередное преступление на него или Ли Мэннинг. Он знает, что записка оченьценна для нас, если мы собираемся и дальше преследовать их. И самое главное,знает о наших «следственных процедурах», поскольку ему не раз приходилосьдожидаться, пока мы вернем его собственность. Отдай записку — и сразу выиграешьв его глазах!

Мак, немного поколебавшись, сдался:

— Хорошо, но давай снимем с полдюжины копий и все заверим.Потом позвони сенатору и предупреди, что опоздаешь на вечеринку.

Ему все известно! Ну еще бы. Ведь он наверняка тщательнопроверил ее досье, прежде чем включить в состав бригады. Мак все делает наредкость тщательно. Даже целуется.

— Есть, лейтенант! — шутливо отрапортовала она. — Так исделаю.

Она снова взялась за дверную ручку.

— Сэм…

Какой чувственный, чуть хрипловатый голос…

— Что, лейтенант?

— Ты очень красива.

Сердце Сэм с силой ударилось о ребра.

— Ну не смешно ли, — выдохнула она, — я то же самое думала отебе.

Маккорд смотрел, как она уходит. Когда дверь захлопнулась,он схватился за телефонную трубку, но замер, уставившись на свои каракули. Тесамые, что выводил во время разговора. Страница был вся исписана. Одно и то жеслово, выведенное самыми причудливыми завитушками, повторялось раз за разом:

Моя.

В три часа экипаж машины наружного наблюдения, отслеживавшийвсе передвижения Майкла Валенте, доложил, что тот вернулся в офис своейкомпании на Шестой авеню.

В три тридцать пять Маккорд и Сэм открыли высокие двери стабличкой «Элаенс-кроссинг корпорейшн, административный отдел» на сорок восьмомэтаже.

Стойка секретаря в приемной была сделана из толстого стеклаи расположена в центре просторного, затянутого ковровым покрытием помещения,где, кроме нее, имелись кресла и диваны, составленные в кружки и находившиесяна некотором расстоянии друг от друга. Украшением служили оригинальныестеклянные скульптуры, причем некоторые довольно большие и абстрактные,подсвеченные скрытыми светильниками.

Сюда выходило несколько дверей, в настоящий момент закрытых.Рядом с одной сидели двое мужчин и женщина, о чем-то тихо беседовавшие. Ещеодин мужчина, устроившийся у окна, читал журнал. На полу у его ног чернелпортфель.

Маккорд отдал секретарю визитную карточку и объяснил, чтохочет видеть мистера Валенте. Обычно, получив карточку от детективанью-йоркского департамента полиции, «белый воротничок» реагировал одинаково:тревога, любопытство, шок и — очень редко — настороженность. И никогда —презрение. Эта же дама оказалась весьма странным исключением. Привлекательнаяособа лет тридцати взглянула сначала на карточку, потом на самого Маккорда ибуквально скривилась от омерзения, прежде чем встать и исчезнуть в длинномкоридоре.

— Кажется, ты не сумел произвести на нее надлежащеговпечатления, — пошутила Сэм.

— Я уже заметил, — признался Маккорд и, понизив голос почтидо шепота, добавил: