— У нее несомненное алиби, — доложил Шредер. — Кроме того,Мэннинг не дотронулся бы до нее хоккейной клюшкой, не то что рукой. Если быуродство считалось преступлением, на эту женщину охотились бы с гончимисобаками и вертолетами.

— Шредер, — ухмыльнулся Маккорд, поворачиваясь, чтобывычеркнуть и ее имя, — мне крайне неприятно говорить тебе это первым, но тытоже мало напоминаешь танцора из «Чиппендейлз»[24].

Сэм поспешно опустила глаза, чтобы скрыть улыбку. Маккордсложил руки на груди и повернулся к доске.

— Ну а Клер Стрейт?

— Алиби, — отмахнулся Уомэк. — И она ненавидит мужчин. Мужбросил ее ради милой молоденькой финтифлюшки, вдвое его моложе, и женщинабуквально одержима яростью. Если хотите знать, она из-за этого разводапревращается в лесбиянку.

— Но как это может быть? — Обратился Шредер к Сэм. — Неужелинормальная гетеросексуальная женщина способна превратиться в лесбиянку толькопотому, что ей изменил мужчина?

Не заметив, что Маккорд оглянулся, Сэм наклонилась, широкоулыбнулась Шредеру и прошептала:

— Еще как! Именно это и случилось со мной.

Она неожиданно откинулась на спинку стула, повернула головуи поймала взгляд Маккорда. Его лицо было искажено гримасой болезненного смеха.Но он тут же слегка качнул головой и снова повернулся к доске. Сэм тоже быладетективом и хорошо понимала значение этого жеста. Точно такой же, как сделалаона несколько секунд назад, пытаясь забыть о нем и сосредоточиться на работе.

— Эрин Гилрой, секретарь Мэннинга, — объявил Маккорд, ставяточку рядом с именем.

— У нее я не спрашивал насчет алиби, — признался Уомэк. — Авы, лейтенант?

— Я тоже, хотя следовало бы. Просто в то время мы не думалиее подозревать. Я и сейчас не уверен насчет нее, но кто знает!

— Допросите ее еще раз, Уомэк, — велел Маккорд и показал напоследнее имя. — Шейла Уинтерс.

— Психотерапевт? Шредер наморщил нос:

— Иисусе, можете вы это представить? Заниматься любовью сошринком[25], пока та анализирует подспудное значение каждого вашего стона?

— Не могли бы мы оставить непристойные намеки и сексуальныефантазии? — сухо осведомился Мак. — Что, черт возьми, сегодня с вами творится?

Шредер и Уомэк обменялись растерянными взглядами. Маккордвесьма недвусмысленно высказался о Триш Лефковиц. Охрана закона считаласьсуровой территорией, где властвовали мужчины, а среди «мальчиков» табу несуществовало. И пока их стрелы не метили в Сэм, парни могли болтать все, чтоугодно, несмотря на строгие правила.

— Мы с Литлтон опросили доктора Уинтерс, — продолжал Мак, —но не как потенциальную подозреваемую, поэтому ничего не спросили об алиби. Онаблондинка и привлекательна, а Мэннинг любил симпатичных блондинок. По моемумнению, она вряд ли способна на убийство, но мы нанесем ей еще один визит. Всписке остается еще три мужских имени. Первый — Джордж Соколофф, архитектор.Литлтон проверила его алиби. Вполне правдоподобное, но недостаточно твердое.

— Мотив? — осведомился Уомэк. Маккорд задумался.

— Придется проверить его заявление, но если Соколофф говоритправду, то именно он был мозговым центром и генератором идей несколькихпредыдущих и успешных проектов Мэннинга. Тот обещал ему, что назначит ведущимархитектором проекта «Кресент плаза»и даже признает авторство. Может, Мэннингпошел на попятную? Это нужно проверить. Остались двое: Джейсон Соломон и егодружок Эрик Ингрэм.

— Они удостоверили алиби друг друга, — объяснил Уомэк, ихотя не сразу вспомнил насчет двухсот тысяч долларов, вложенных Мэннингом впостановку Соломона, с опозданием изложил и этот факт.

— Будем рыть в этом направлении, — решил Мак. — Скорее всегодорога нашего убийцы вымощена «капустой». Нужно узнать, каким образом Мэннингналожил лапу на такую кучу незаконных денежек, чтобы покрыть расходы на жизнь,содержание ненужной фирмы, покупку машин и доли в бродвейском спектакле и,вероятно, еще многого другого. Судя по тому, как он швырял их на ветер,наверняка знал, что в оффшорном банке еще запрятано немало.

Уомэк отхлебнул холодного кофе и поставил чашку обратно настол.

— Что, если он торговал наркотиками? Мак пожал плечами:

— Все возможно, но не думаю, что он был способен рискнутьсобственной шкурой из-за чего-то столь опасного и ненадежного. Я бы посчитал,что он занимался чем-то более стабильным.

— Воровство? Торговля краденым? — предлагал Уомэк. Макпокачал головой:

— Та же категория, что и наркотики.

— Шантаж? Вымогательство? — не унимался Шредер.

— Вероятнее всего, но я хотел бы получить заключение нашиханалитиков. Пусть почитают досье и выведут заключения. Ответ может быть и у ЛиМэннинг, хотя она и не обязательно знает об этом. Я хочу допросить ее сегодня,но попытаюсь быть вежливым и спросить позволения у Валенте. У меня пока все.

Он отошел от доски.

Сэм нетерпеливо ждала этих слов. Схватив с пола сумочку, онавстала и отодвинула стул на место.

— Давайте отрабатывать версии, — добавил Маккорд, и Сэмрванула к двери, стараясь, чтобы между ними оставались Уомэк и Шредер, внадежде что мужчины ее загородят. Она была уже у порога, распахнула дверь… и тутее настиг неумолимый голос Маккорда:

— Детектив Литлтон, останьтесь на пару слов.

Сэм выругалась про себя и повернулась, давая пройти Шредеруи Уомэку. Старательно поправила ремешок сумочки на плече, прижала блокнот кгруди и робко приблизилась к человеку, сидевшему за столом и взиравшему на неев вопросительном молчании.

— Почему? — коротко спросил он.

На языке Сэм вертелось несколько возможных ответов, пока оналихорадочно изобретала подходящую отвлекающую тактику и высокоэффективныеметоды избежать праведного гнева мужчины, намеревавшегося продемонстрироватьсвою силу. Но она все же остановила выбор на самом простом: честности.

— Имеешь в виду реплику насчет массажа? Мак молча кивнул.

— Сама не знаю, зачем я это брякнула, — призналась она. —По-моему, немного растерялась. Ты, возможно, уже бывал в подобных ситуациях, адля меня она внове.