суда. Король делает то, что угодно супруге, а та – что пожелает ее любимица. Не задумывались ли вы над тем, отчего у монарха вспыхнула такая любовь к жене? Дело здесь в колдовстве. Все переменилось с тех пор, как графиня появилась при дворе. Но колдовство имело место еще раньше, при короле Жане, на которого напустили порчу.

– С какой же стати Анне вздумалось напускать порчу на Жана? По-моему, будучи его фавориткой, ей жилось совсем неплохо.

– Фавориты – явление сезонное, как лист на дереве; наступят холода, подует ветер – и слетел лист.

– Но ведь она, по вашим словам, заколдовала короля, иными словами, приворожила. Зачем же ей понадобилось убивать его?

– Потому что, едва он уедет, она станет здесь никому не нужна, а между тем она жаждала обладать неограниченной властью. Что же она предпринимает во исполнение своего замысла? Да очень просто: напускает порчу на короля, а когда он уезжает, она завоевывает доверие… кого же? Нового монарха и прежде всего его супруги. Как она это делает, не мне вам объяснять, вы сами все видели. Не напрасно отец Содон узрел вмешательство нечистой силы и бросил в огонь мазь, с помощью которой графиня приворожила королеву, и зелье, которым поили покойного дофина. Какой же напрашивается вывод, если сопоставить все это с кончиной Жана Второго?

– И какой же напрашивается вывод? – пробормотал ошеломленный Персень.

Лоррис снова поглядел на дверь. Как и в прошлый раз, закончил за него Бюси:

– Колдовство обычно напускается через какой-либо предмет, который ведьма передает в руки тому, кого она желает извести. И этим предметом была… ну же, вспомните, как Жан, едва мы вошли к нему после пробуждения, стал хвастать новой туникой, которую подарила ему фаворитка.

– Подарила… помню, – пролепетал Персень, с трудом силясь проникнуть умом в некую тайну, разгадка которой неизменно ускользала от него.

– Вспомнили? Отлично! А теперь слушайте внимательно. Совсем недавно пришло известие из Лондона, его привез гонец. Из осторожности он не стал сообщать об этом королю, а рассказал нам, зная нас как ближайших друзей покойного государя. При вскрытии тела, как вы помните, ничего не обнаружили, а потому исключили всякую мысль об отравлении. Но тут, в связи с этим темным делом, одному из врачей вздумалось прибегнуть к услугам некоего алхимика. Тот исследовал предметы одежды покойного, в частности ту самую тунику, и обнаружил в нитях материи следы вещества растительного происхождения, которое через поры кожи проникает в тело и медленно убивает человека. Заметьте себе: медленно! Срок может исчисляться неделями, даже месяцами.

– Боже правый!

– Вы понимаете теперь, какой подарок сделала королю его фаворитка? Однако ее можно было бы оправдать тем, что она не знала о яде, которым была пропитана рубаха. Если бы не одно но. Таких подарков никто никогда не делает; нательное белье обычно покупают и стирают, прежде чем надеть. Его можно даже связать самому.

– Дар и в самом деле необычный, – произнес Персень, – но почему-то никому это не пришло в голову.

Заговорил Лоррис:

– Человек, который преподнес такой подарок, хорошо знал, что король не прикажет стирать тунику, тем более что, судя по всему, от нее исходил дивный аромат.

– Мне все понятно, – окинул Персень собеседников туманным взглядом. – И все же вызывает сомнение то обстоятельство, что графиня де Монгарден сама, без чьей-либо помощи сумела изготовить состав, способный убить человека. Здесь, по моему убеждению, нужна умелая рука.

– Вот именно, Персень, так же подумали и мы! У графини был помощник, скорее всего помощница, какая-нибудь знахарка, возможно даже колдунья.

– Наверняка Ла Ривьер с сестричкой пригрели у себя в замке ведьму! – воскликнул молчавший до сих пор Тюдель. – И если выяснится, что это так… Нет, ей-богу, я сверну шею этому бастарду!

– Вы бы лучше сворачивали ее врагам на поле битвы, – поглядел на него Персень.

– Это есть кому сделать и без меня. Король нашел какого-то бретонского вояку…

– Подождите вы, – оборвал его жестом руки Бюси, весь во власти последних слов Лорриса, и повернулся к Персеню: – Однако, черт побери, с какой стати этой колдунье вздумалось бы приговаривать таким способом к смерти короля Жана? Ничего подобного она и в мыслях не держала и сделала это по просьбе или по приказу графини, вероятно, сама при этом не подозревая, кто облачится в эту рубаху. Скорее всего, ей было заплачено.

Персень некоторое время размышлял и неожиданно пришел к выводу, который озадачил собеседников, поставив обоих в тупик:

– Все это лишь догадки, ничем не подтвержденные.

– Как! А туника?

– Сколько времени прошло с того дня, когда король впервые надел ее, и до его кончины?

– Несколько месяцев.

Персень рассмеялся:

– За это время рубаху мог облить ядом кто угодно, где и когда угодно; так что графиня, как говорится, ни сном ни духом…

– Но необычность самого подарка! С минуту назад мы говорили об этом.

– Ну и что? Мало ли что захочет любовница подарить своему кавалеру; носовой платок, например.

– Да она и не была его любовницей; ведь это по нашей просьбе она появилась при дворе.

– Но ведь до этого была!

– Черт вас возьми, Персень, вы, кажется, готовы оправдать эту даму.

– А вам, я вижу, очень хочется ее утопить? Какую же выгоду при этом вы рассчитываете иметь? В чем она? В том, что вам обоим вернут те почетные должности, которые занимают ныне друзья короля? Об этом даже смешно говорить. А услышав подобные обвинения, графиня попросту прикажет вас обоих удавить. Король с королевой, надо полагать, не замедлят подписать приказ о вашем аресте и заключении в тюрьму, где вас, повторяю, либо задушат, либо вы умрете с голоду.

Наступившая красноречивая пауза послужила доказательством правоты Персеня.

– Я понимаю, вам обоим не дает покоя былое величие, – продолжал он, глядя на обескураженных собеседников. – Похоже, вы мечтаете отомстить. Но кому? Графине? Не советую. Король не пожмет руки тому, кто попытается возвести хулу на человека, благодаря которому он сел на трон. В лучшем случае вы обретете врагов в лице августейших особ и вас обоих отправят на войну; говорят, Жанна де Пантьевр готовится к решающей битве; ну а в худшем… вы и сами уже поняли.

– Черт возьми! – воскликнул Лоррис. – Удобную же позицию выбрали вы, Персень.

– Да, господа, и мне не на что жаловаться. Пусть даже и так, как вы говорите, но я слишком дорожу своей головой, чтобы давать волю языку. Времена Жана Второго прошли, нынче новый король, и у него много друзей; влиятельных и сильных друзей, смею заметить, которые запросто разделаются с каждым