- Но…

- Я была там, Питер. Циско выполнил свою работу. Он вовсе неприносил себя в жертву, чтобы спасти тебя. - Я не была совершенно уверена вправдивости этого утверждения, но не замолчала. - Я вообще не думаю, что онпланировал приносить себя в жертву. Оборотней обычно не так легко убить.

- Легко? У него вырвали горло!

- Я видела, как и оборотни, и вампиры залечивали подобныераны.

Питер недоверчиво на меня уставился. Я перекрестилась иизобразила скаутский салют. Это заставило его улыбнуться.

- Ты никогда не была бойскаутом.

- Может, и не была, но все равно я сказала правду. - Яулыбнулась в надежде на то, что он тоже продолжит улыбаться.

- Так быстро исцеляться было бы круто.

- Круто, - кивнула я. - Но далеко не все так круто. Естьогромные минусы в том, чтобы быть оборотнем.

- Мика рассказал мне кое-что об этом. Они с Натаниэлемответили на очень многие вопросы.

- Это они умеют.

Питер бросил мимо меня взгляд в сторону двери. Я обернуласьтуда же. Мика с Натаниэлем предоставили нам все возможное в данныхобстоятельствах уединение. Они тихо беседовали о чем-то друг с другом. Черри вкомнате не было. А я и не слышала, как она вышла.

- Доктора хотят сделать мне укол, - произнес Питер. Япосмотрела на него.

- Еще бы им не хотеть.

- А что бы ты сделала на моем месте? - спросил он.

Я покачала головой и сказала:

- Если ты достаточно взрослый, чтобы спасти мне жизнь, тогдаты достаточно взрослый, чтобы принять это решение самостоятельно.

Его лицо слегка скривилось, но не так, будто он собралсязарыдать, а так, словно в нем проснулся ребенок. Неужели все подростки такделают? В одно мгновение он почти взрослый, а в следующее похож на туманноеотражение младшего себя.

- Я просто спросил твое мнение.

Я снова покачала головой.

- Я бы посоветовала позвонить твоей маме, но Эдуард нехочет. Он говорит, Донна проголосует за укол.

- Наверняка, - уверенно ответил он, и лицо его приняломрачное выражение. Что-то он чересчур угрюм для четырнадцатилетнего, это в немсовсем не изменилось. Интересно, как Донна справляется со своим безвременноповзрослевшим сыном.

- Я скажу тебе то же самое, что и Эдуарду. Я не намеренавысказывать своего мнения по этому вопросу.

- Мика говорит, что я, возможно, и не подцепил тигринуюликантропию, и не стану оборотнем даже без укола.

- И он прав.

- Он сказал, что половина из тех, кто получил укол, нестановится ликантропами, но остальные сорок пять процентов становятсянаверняка. То есть, они цепляют ликантропию из инъекции, Анита. Если я разрешусделать себе укол и подцеплю ее, то получится, что если бы я этого не позволил,то остался бы человеком.

- Статистику я не знала, но Мика просто обязан быть в курсе.

- Он говорит, это входит в его обязанности.

Я согласно кивнула.

- Он относится к своей работе в коалиции настолько жесерьезно, насколько мы с Эдуардом относимся к своей.

- А Натаниэль сказал, что он исполнитель экзотическихтанцев. Это правда?

- Правда, - подтвердила я.

Питер понизил голос, чтобы произнести:

- Так он что, стриптизер?

- Да, - ответила я, стараясь сдержать улыбку. Несмотря навсе произошедшее с ним, Питера тревожил тот факт, что мой бой-френд -стриптизер. И тут я осознала, что он может и не знать о том, что Натаниэль мойбой-френд. Нет, мы же поцеловались, когда я вошла. Хотя, Черри тожеприсоединилась к нашим объятьям. О, черт, сейчас совсем не время посвящать егов подробности моей личной жизни.

- Мика перечислил мне некоторые из работ, на которые берутликантропов. Докторами и медсестрами - только если никто не знает о том, ктоони. И я, скорее всего, не смогу пойти в армию, ни в какой род войск.

- Ликантропию считают заразной, так что, скорее всего, несможешь. - Я вспомнила разговор с Микой по поводу одного слуха. Слуха о том,что оборотней намеренно набирают в армию. Но то был только слух. Он не смогнайти никого, кто мог бы его подтвердить. Всегда источником оказывался другбрата двоюродного дядюшки.

- А тебе делали инъекцию?

- Мне не предлагали. Мне уже поздно, Питер. Я уже носитель.

- Но ты же не оборотень? - нахмурился он.

- Я не перекидываюсь по полнолуниям, да и вообще, так что -нет.

- Но ты носитель сразу нескольких видов. Сама идея этойинъекции в том, что одна ликантропия отменяет действие другой, так что твойслучай невозможен.

Я кивнула и пожала плечами.

- Я - ходячая медицинская патология, что тут еще сказать?

- Если бы я мог так быстро исцеляться и при этом неперекидываться, это было бы просто здорово.

- Но при этом ты все равно не смог бы пройти медкомиссию намногие виды работ. Тебя все равно принимали бы за ликантропа.

- Об этом я не подумал, - нахмурился Питер, после чего еголицо снова приняло то слегка напуганное, немножко детское выражение. - Почемуты не хочешь помочь мне сделать выбор?

Я наклонилась к нему поближе.

- Вот что означает быть взрослым, Питер. Это основнойотрицательный момент. Если ты корчишь из себя восемнадцатилетнего, тогда тебепридется решать самому. А если вдруг решишь вернуться к своему настоящемувозрасту, то все станут относиться к тебе, как к ребенку. И будут приниматьрешения за тебя.

- Я не ребенок, - произнес он, хмурясь.

- Я это знаю.

Выражение его лица сменилось на озадаченное.

- Что ты хочешь сказать?

- Ты сегодня держался молодцом. Не запаниковал и нерастерялся. Мне приходилось видеть, как взрослые люди в подобных ситуацияхтеряли самообладание. Очень многие боятся оборотней.

- Я боялся, - тихо сказал он. - Я их всегда боялся, сдетства.

Опа, приехали. Договорились.

- Оборотень напал на твоего отца, - сказала я. Как я моглазабыть, что это уже не первое нападение оборотня, которое ему удалось пережить?

Питер коротко кивнул.

- Тебе ведь было восемь, да?

- Да. - Голос его звучал тихо, взгляд снова устремился впространство.

Я не знала, что сказать, и проклинала Эдуарда за то, что егосейчас нет рядом. В то мгновение я даже готова была променять разговор сПитером на беседу с Олафом. Олафа всегда можно было пристрелить, но никакоеоружие не поможет мне справиться с болью Питера.